этого. В моем распоряжении целый мир, так что же мне делать с одним-единственным домом?
Молодой человек улыбнулся в ответ. Представлять ее в роли матери и правда было трудновато.
– А тебе, Аэль Тиеран, сколько лет?
– Всего двадцать пять.
– И почему же ты расстался с удобствами столичной жизни? У тебя ведь там дом, семья…
В это мгновение Аэль едва не решился все ей рассказать. О своем звании Хранителя, о миссии… Любой сочтет за честь путешествовать с таким, как он. Но потом юноша передумал. Алиенора не подходила под категорию «любой». Она бы непременно спросила, почему он не использует свой статус Хранителя, чтобы изменить мир к лучшему. Поэтому Аэль решил сочинить более правдоподобное объяснение:
– Я направляюсь в Большой дворец Лайюны, чтобы занять свое место в правящих кругах острова. Отец сказал, что я узнаю больше, когда приеду туда. Он всегда хотел обеспечить мне лучшее будущее.
– А тебе этого действительно хочется?
– Мне не хочется разочаровать отца.
Алиенора заметила отблеск гордости в глазах ее собеседника, когда он заговорил об отце. Хотела бы и она говорить о своих родителях так же. Но все, что Охотница помнила о них, было неразрывно связано с образами разрушительного пламени и криками страдания, которые эхо разносило по Таинственным равнинам.
– А ты, зачем ты идешь в Лайюну?
Ответ Алиеноры был прямым. Она обдумывала его тысячу раз.
– Встречусь там со старым другом. Судя по всему, у него есть для меня важная информация. Ну и товары надо распродать.
– Что за информация? – спросил Аэль, внезапно заинтригованный.
– Ничего интересного, скорее всего, речь о поисках утраченного артефакта или об охоте на одного человека.
– Об охоте на человека?
– У меня по всему Венальмору несведенные счеты, – улыбнулась девушка. – Увы, некоторые пускаются в бега, не давая мне донести до них свою мысль. Но раз уж я дала обещание, то сдержу его. Я их найду. Алиенора Дерин всегда держит свои обещания.
Юноша не знал, что именно она имеет в виду, но не сомневался, что настроена его спутница серьезно. Пусть она была на четыре года младше, но опыта у нее в тысячу раз больше, чем молодой человек получит, возможно, за всю свою жизнь. Их пути были слишком разными.
Аэль посмотрел на Алиенору. Она улыбалась. А ее мысли, казалось, витали в тысяче миль от него. Хранитель все бы отдал, лишь бы узнать, где именно. Возможно, рядом с тем другом, которого она упоминала.
И действительно, мысли Алиеноры постоянно возвращались к Брагалю. Долгие годы обещал он ей приступить к поискам человека, убившего ее родителей. Каждый раз, когда Охотница возвращалась с задания, она встречала печальный взгляд наставника, который не желал признавать своего поражения. Но Алиенора не теряла надежды.
– Эта пустыня… – пробормотал Аэль. – И правда, жуткое место.
Девушка вздрогнула при одном воспоминании. Странные голоса все еще звучали в ее сознании. Она отогнала эти мысли и решила поддеть Аэля:
– Если бы кто-то держал рот на замке, мне бы не пришлось переживать за собственную жизнь!
– Да, но в конце концов я тебя спас! – возмущенно парировал юноша.
– Только потому, что сначала я спасла тебя!
Они рассмеялись. Девушка впервые видела Аэля таким. В это мгновение он был так переполнен радостью жизни, что Охотница почти забыла о жившей в нем Душе.
– Когда меня схватили дюны, я уже подумал, что ты там меня бросишь и побежишь дальше! – засмеялся Аэль.
– Я тоже так подумала.
Хранитель перестал смеяться и заглянул страннице в лицо, надеясь найти там улыбку. Но ее не было. Ни малейшей. Аэль запустил пальцы в спутанные и пыльные волосы и понял, что отчаянно нуждался в ванне, но его вполне устроила бы и ледяная река. После того, что им только что довелось пережить, парень был готов не привередничать.
Аэль прислонился к столетнему дереву и ощутил шершавую кору сквозь рубаху. В прежней жизни она была безупречно белой. Но та жизнь казалась Хранителю какой-то иллюзией по сравнению с болезненной реальностью в виде порезов и синяков, усеявших его руки, какой-то туманной утопией по сравнению с реальными опасностями, которые он уже встретил и которые еще только ждали впереди. Молодой человек поднял взгляд к ветвям, тянувшимся к небу, как исхудалые руки.
Алиенора поднялась на ноги и отошла от ствола. На мгновение у нее закружилась голова, и она чуть не потеряла равновесие, но быстро пришла в себя. Мысли ее прояснились, и девушка огляделась вокруг. Сквозь ветви хмуро проглядывало тусклое пепельное небо. Корни деревьев впивались в потрескавшуюся землю, усеянную пожухлыми листьями. Они находились в долине, пролегавшей между Пустыней безмолвия и королевством Пылающих гор. Это место называлось Преддверием.
Охотница обернулась.
Аэль все еще держался возле дерева, – теперь он казался ей более зрелым и мужественным, чем прежде, как будто нашедшая на него задумчивость стерла те преграды, которые юноша сам пытался воздвигнуть. Охотница обратила внимание на овал лица парня, когда он поднял голову к листве, и как мерно вздымается его грудь в ритм спокойному дыханию. Аэль спас ей жизнь. Теперь она в долгу перед ним. Девушка ненавидела быть в долгу.
– Алиенора, откуда ты?
– Прости?
Аэль оторвался от созерцания неба, и его синие глаза перехватили ее взгляд.
– Ты странница, но не могла же ты быть ею всю жизнь. Где ты родилась?
Алиенора молчала. Парень ждал.
– Я родилась в тихой деревушке к югу от Таинственных равнин, – честно ответила Охотница наконец. – Там было хорошо. Мы жили просто, из окон нашего дома был виден горизонт, а на нем в погожие дни можно было разглядеть очертания островов архипелага Алиар. Я часто сидела на песчаном берегу и мечтала путешествовать по свету. Так что, думаю, ты ошибаешься – в каком-то смысле я всю жизнь была странницей.
Путники не сводили друг с друга взгляд, и каждый пытался проникнуть в мысли другого, как два противника, оценивающие друг друга перед схваткой. Вот только противниками они больше не были.
– Иногда, – начал Аэль, – мне кажется, что ты никогда не была беззаботна. Знаешь, в жизни каждого человека бывает такой период, его еще называют детством. Не слышала о таком?
– Ну, ты из этого периода не вышел до сих пор, – рассмеялась Алиенора.
Хранитель тепло улыбнулся ей, его глаза лукаво блестели.
Аэль присел и подобрал с земли резной лист – в пальцах юноши он рассыпался в коричневую пыль. Он задумчиво пожал плечами и сел на землю. Алиенора встала напротив, и он заговорил:
– Я знаю, что кажусь ребячливым. Думаю, так я пытаюсь забыть
