задерживаться. Мне там было не по себе.
По дороге домой мы молчали. Эйфория прошла. Я думала обо всех этих родителях, которые повели своих детей в лучшие рестораны, возможно, даже со звездами Мишлен, в то время как моя дочь возвращалась в свой небогатый район вместе со своей матерью.
– Чего бы тебе хотелось, дорогая?
– Вернуться домой.
– Тогда ужин у телевизора. Я включу «Вопросы для чемпиона».
– Нет, я хочу посмотреть твой любимый фильм. Тот, где ты каждый раз плачешь в конце.
Лили
В этот вечер я не хотела ничего другого. Только мы вдвоем и наши горячие бутерброды. Наше фирменное времяпрепровождение, которое так нам подходит. Мы могли бы отправиться в кино, но не подумали об этом. Ни она, ни я. И о шампанском мы тоже забыли.
Ложась спать, я думаю: «Ну что, оно действительно того стоило?»
Глава 20
Габриэль
Лили несколько дней провела в родном доме. Мы вернулись к нашим мелким обычным делам. И это снова была моя дочь.
Лили
Так странно быть дома. Все тут прежнее и в то же время кажется каким-то другим. Как будто все замерло. Как будто часы остановились.
Я вновь чувствую привычные запахи. Например, запах чистой одежды, которая сушится в ванной. А вот и сиреневые с золотом тапочки, допотопные, как сказала бы моя мама, но они тоже так хорошо пахнут. И ее косметика в ванной – не могу удержаться и нюхаю ее крем для рук, ее духи. И вечные цветные ватные шарики. Роскошь, которую она себе позволяет.
В гостиной, на серванте, «алтарь» с моими фотографиями в разном возрасте, мои рисунки в рамках, как произведения искусства. На диване – два пледа, легкий и теплый, чтобы накрывать ноги. Рядом – телепрограмма с отмеченными в ней передачами. Но я знаю, что сегодня выбирать передачу буду я.
Вхожу в свою комнату – в ней ничего не изменилось. Все те же розовые обои с облачками и декоративная бумажная лента, которую зачем-то наклеили поверх, и дверь с замком, от которого никогда не было ключа и поэтому он не запирался. Вид из окна кажется другим: деревья выросли, появились новые дома, парковку залили бетоном, мусорные баки теперь стоят в ряд; машины кажутся теперь больше, чем раньше, их очертания стали более округлыми; уличные фонари светят ярче, их свет уже не такой желтый и тусклый, как тот, что я любила в детстве. На полках – несколько книг с пожелтевшими страницами, старомодным шрифтом и выцветшими картинками, наполовину разгаданные судоку и дневники, которые я прятала под матрасом или на дне ящиков.
Когда я ложусь спать, кровать кажется короче, ее каркас мешает вытянуть ноги. Пружины матраса впиваются в бедра, подушка слишком плоская, подростковое одеяло слишком пестрое, но все же оно лучше, чем то детское, с мультяшными героями. Внезапно приходит сон. И ты засыпаешь, как ребенок, оставляя заботы за дверью. Это пещера, они меня здесь не найдут, не обнаружат меня в этом убежище. Когда я здесь, все мои проблемы – это ссоры со школьными подружками, плохие отметки за контрольную, дневник, случайно выпавший из тайника, поцарапанные компакт-диски, которые больше нельзя слушать, протекающие ручки, сломанные карандаши и куда-то подевавшаяся точилка, бумага, закончившаяся именно тогда, когда захотелось порисовать. Скотч, что не держится на обоях, из-за чего посреди ночи постеры внезапно отклеиваются от стены. Ничего особенно важного или серьезного.
Утром запах тостов заставляет меня вылезти из постели. Я представляю, как масло тает на горячем хлебе, и сразу слюнки текут. В изножье моей кровати мама положила свой очень теплый светло-розовый халат, иногда в детстве я надевала его по утрам, и он был велик мне на тысячу размеров. В нем я напоминала привидение, широкие рукава едва не утопали в кружке с какао. А теперь он мне как раз. Мама ждет на кухне. Она знает, что я не люблю утро и не стоит набрасываться на меня, когда я только что проснулась. Поэтому разговор начинаю я. Она вздыхает:
– Я тебе не сказала. Мою машину отправили в металлолом.
Машинка моей матери. Наш автомобиль. На нем я впервые села за руль. Наш нежно любимый темно-синий «Пежо 106» – со всегда жесткими сиденьями. Он был как новый и двенадцать лет служил нам верой и правдой.
На зеркало заднего вида мама намотала жемчужное ожерелье, которое я подарила ей на День матери.
Габриэль
У меня сердце разорвалось, когда мне сказали, что не смогут ее починить. Что машине уже двенадцать лет. Я никогда не лгу, но тут я сказала: «Забыла кое-что в бардачке, вернусь через пять минут». Но я ничего не забыла. Я просто хотела с ней попрощаться.
Я знаю, нелепо расстраиваться из-за машины. Но это была наша машина. Мои воспоминания о чудесном времени, проведенном с дочерью. Я прощалась и с ней тоже.
Этого времени уже не вернуть.
Глава 21
Габриэль
Она приглашает меня в ресторан. Мне кажется, она хочет что-то мне сказать. Может быть, она с кем-то познакомилась? Самое время. Но с каких это пор нам нужно куда-то идти, чтобы поговорить о важном?
На протяжении всего обеда я пытаюсь помочь ей начать разговор, но она не принимает подачу, заставляет меня томиться. Наконец, когда приносят десерт, она решается:
– Мама, я тебе не сказала… Я нашла работу.
Я скрываю разочарование.
– Замечательно, девочка моя. Поздравляю!
– Компания, где я проходила стажировку, предложила мне хорошую должность.
Повисает пауза.
– Но почему у тебя такое лицо? Это не та работа, которую ты хотела?
– Нет-нет, я очень довольна.
– Довольна или счастлива? Это ведь не одно и то же!
Снова пауза.
– Это в Лондоне.
Пауза.
– В Лондоне?
– В Англии, мама.
Пауза.
– Этому что, так и не будет конца?!
Глава 22
Лили
Она запротестовала. Я знала, что она расстроится.
– У них что, нет для тебя работы здесь? Разве во Франции нет работы? В Париже?
– Это сложно.
– Ничего нет сложного, просто откажись!
Пауза.
– Я не могу.
– Почему это? Ты уже получила диплом. И больше им ничего не должна.
– Все несколько сложнее.
– Не уезжай. Только не так далеко. Только не сейчас!
Пауза.
– Они тебя туда отправляют или это твой выбор?
– Мой. Там их европейская штаб-квартира.
Пауза.
– И это делает тебя счастливой? Все больше увеличивающееся расстояние между нами? Теперь нас будет разделять море?
– Мама, я не хочу, чтобы все, что я делала, оказалось напрасным.
– Лондон – это твоя мечта? И вообще, чего ты хочешь? Я уже и не знаю. Зарабатывать деньги? Принадлежать к их миру? Хочешь забыть, откуда ты родом? А заодно и меня?
Я продолжаю, но она уже не слушает меня.
– Мам, это на два года. Всего два года. Они быстро пройдут!
– Говори за себя… Ты же знаешь, что для других…
– Мама… Я приняла решение. И мне нужна твоя поддержка, а не упреки. И потом, ты сможешь приехать повидаться со мной.
– Я – туда? Я даже не говорю по-английски!
Пауза.
– И ты не ответила мне: это сделает тебя счастливой?
Не знаю. Но я точно делаю это не ради денег. Мне просто нужно упрочить мой диплом, воспользоваться возможностями, которые открываются передо мной, оправдать доверие людей, сделавших на меня ставку, – вряд ли они дадут мне второй шанс. Пришло время заложить первый серьезный камень моей карьеры.
Чтобы протягивать продавцам кредитку со словами «да, оплата картой» и быть уверенной, что эта оплата пройдет, чтобы не замирать
