от ужаса, открывая почтовый ящик.
Чтобы быть свободной. Не такой, как ты.
Габриэль
Я ложусь спать, но мысли в моей голове не унимаются. И одна особенно настойчива: все, я ее потеряла. Если ее будущее – стать такой, как они, слиться с ними, говорить на их языке, я никогда больше не буду частью ее жизни. Потому что мы не такие.
Во всяком случае, я. Насчет нее уже ничего не могу сказать.
Лили
Перебежчик? Да, вполне возможно, что это я. Тот, кто предал своих – свое сообщество, свое дело.
Жизнь – это череда предательств. Ты предаешь того ребенка, которым когда-то был; предаешь мечту, предаешь свою мать, семью, своих предков, предаешь проделанный ими путь, свои истоки, стремления, фантазии. Предаешь, чтобы соответствовать чужим представлениям о тебе, ожиданиям общества. Отведенной тебе роли. В общем, теряешь. Теряешь возможность остаться таким, каким ты был когда-то. И смиряешься с этим.
Должны ли мы предавать? Я не знаю. Но знаю, что должна уйти. Даже если это снова причинит ей боль.
Габриэль
Я молилась до глубокой ночи.
Останься!
Лили
Я все-таки уехала.
Часть четвертая
Глава 1
Габриэль
Два года. Семьсот тридцать дней…
Как долго.
Лили
Мама хорошо меня знает. Когда она звонит, то не спрашивает: «Как у тебя с личной жизнью? Как твои друзья?» Ее первый вопрос всегда: «Как дела на работе?»
Не думаю, что она действительно понимает, чем я занимаюсь. Хорошо еще, что она замечает, как я работаю, как напрягаюсь, рву жилы, потому что однажды я услышала от нее: «Так много усилий, столько времени потрачено, и что в результате? Не так уж много!»
Действительно, я не так уж много делаю для других.
Габриэль
Месяцами никаких новостей. Только редкие сообщения. Но это не настоящие отношения. Не отношения родителя и ребенка.
Она говорит, что два года – «это пустяки». Но, дорогая, на самом деле это вовсе не так быстро. И не будь слишком хороша в своей работе, иначе они захотят тебя оставить.
Самое трудное – когда перестаешь быть частью ее взрослой жизни. Она слишком занята, у нее нет времени – и уж тем более для меня. И я жду. Терплю всю эту боль. Потому что я знаю: однажды моя дочь вернется.
Лили
Ни один телефонный разговор, ни одни проведенные вместе выходные не обходятся без ее слов: «Подумай о ребенке! Не тяни, ты же знаешь, что после определенного возраста…» Определенного возраста?! Мне двадцать пять! Странно, столько разговоров о ребенке и ни звука об отце, от которого он должен родиться. У меня для нее только один ответ. Чтобы досадить ей.
– Мама, ты была умной, у тебя только один ребенок. Я буду очень умной, и у меня вообще не будет детей.
– Посмотрим, девочка моя. У тебя еще есть время.
А теперь, оказывается, у меня все-таки есть время…
Габриэль
Два года я вычеркивала день за днем из календаря. Ей скоро возвращаться, но она не говорит со мной об этом. Я должна у нее выпытывать. Если я правильно посчитала, ее контракт истекает в конце месяца.
– Ну, что нового?
Она отвечает не сразу.
– Я кое-кого встретила…
– Но это же чудесно, дорогая!
– Да, мы уже давно вместе и… Я так счастлива, мама!
– Ты должна меня с ним познакомить!
– Да, тем более что… Мы собираемся пожениться.
Я слышу свой ответ:
– Рада за тебя, Лили.
Я пытаюсь убедить себя, что это нормально, такова жизнь, нужно привыкать, что планы наших детей никогда не совпадают с нашими. Но это как удар по голове!
Она остается там насовсем…
Когда, где, с кем – я ничего не слышу. Единственное, что я понимаю, – она не вернется.
Глава 2
Лили
Я и мой возлюбленный. Два разных мира – два разных социальных класса, две разные культуры.
Когда мы стали жить вместе, я, конечно, говорила ему, что мама воспитывала меня одна, что образования она не получила и что я выросла в парижском пригороде. Просто рассказывала ему об этом, когда к слову приходилось.
Как будто это его не касается и ничего не меняет. Как будто это не объясняет столько всего, столько различий, столько недоразумений. Как будто это ничего не изменит и для него самого, когда ему придется два дня безвылазно просидеть в многоэтажке, вокруг которой нет ни клочка зелени: и на улицу не выйдешь, и заняться особо нечем. Как будто это никогда не станет причиной наших ссор.
Габриэль
Они приехали повидаться со мной. Она в строгом платье, похожа на Кейт Миддлтон. Он в костюме. Они выглядели тут чужаками – здесь если видишь человека в костюме и галстуке, значит, он идет на свадьбу, а не возвращается домой с работы. Наверное, наш район показался ему странным. Наверное, он очень любит мою дочь.
Лили
Я не обязана выбирать то же, что мать. Не обязана жить, как она. Я поклялась, что не повторю ее историю. Если я решусь на ребенка, его будут растить оба родителя. Мы никогда не оставим его. Я сделаю все, что в моих силах, а дальше – уж как сложится жизнь. На что-то мы сможем повлиять, на что-то – нет.
Габриэль
Возлюбленный моей дочери. Вместе они как орел и решка. Как огонь и лед. Он невозмутим, спокоен, никогда не злится, словом, идеальный. А она – паровой каток. Будем надеяться, что он не даст себя переехать…
Когда Лили приезжает ко мне на электричке, мы всегда идем от станции до дома пешком – последние десять минут дороги. Уверена, ей нравятся эти встречи со своей прежней жизнью. По этим улицам она ходила в начальную школу. Это ее «мадленка Пруста»[36]. Она, наверное, осознает, какой длинный путь прошла.
Лили
Мама иногда перегибает палку. Я приезжаю специально, чтобы повидаться с ней, нагруженная, как верблюд, с чемоданом, полным подарков, она же встречает меня без машины. А от станции до ее дома пятнадцать минут пешком. В такие моменты мне кажется, что меня тут не ждут. Я вышла из своего дома в Англии шесть часов назад, и все это время я в пути – то и дело предъявляя паспорт, пересаживаясь с метро на поезд, с поезда на электричку…
Однажды я перестану тащить этот чемодан в руках и возьму такси. Вот только такси здесь нет.
Глава 3
Лили
В его семье все любезны и внимательны. Мы разговариваем о литературе, живописи и театре. На мой день рождения или на Рождество они дарят мне билеты в оперу – на «Севильского цирюльника», «Мадам Баттерфляй», или книги, уже ставшие классикой, «Пену дней», «Маленького принца», или подписку на газету Le Monde.
Я в восторге от разговоров за столом: «Видели последнюю пьесу Важди Муавада? А что ты думаешь о последней книге Лолы Лафон? В газете была восторженная статья о выставке Сулажа![37] Ты читал?»
Я впервые оказалась среди похожих на меня. Среди людей, чьи сердца наполнены теми же чувствами.
Каждое воскресенье в полдень они ждут нас к обеду. Мы часто видимся: девяносто процентов свободного времени я провожу с его семьей, десять процентов – с моей. А вообще, мое время уже на девяносто процентов состоит из работы и на десять процентов из отдыха.
Габриэль
Моя дочь научилась непринужденно общаться с этими людьми. На работе, за границей, за столом богачей. В общем,
