class="p1">– Да, просто слегка простудилась.
Если бы она только меня видела… Распластанную на кровати, с разбросанными по полу бумажными платками, с миской растворимого супа в руках, в пижаме и с наброшенным на спину теплым свитером, который она мне подарила.
Габриэль
Я прекрасно понимала, что не смогу помочь ей деньгами, когда она будет там. Да она и не хотела моей помощи. Но через месяц после ее отъезда я заметила, что трачу меньше, и решила: по справедливости, сэкономленные деньги должны принадлежать дочери.
Я объяснила, что должна ей сто девяносто пять евро в месяц, на понятном Лили языке – с помощью цифр и статистики. Привела аргумент: в случае развода родитель, живущий отдельно, выплачивает ребенку тринадцать с половиной процентов своей зарплаты, и наконец мне удалось уговорить ее. Сто девяносто пять евро. Она была не против. Почти столько я и сэкономила. Я хотела округлить до двухсот евро, но она отказалась. А потом вообще от всего отказалась. Как всегда. «Я сама».
Лили
Брать деньги у матери – исключено. Разве я буду вправе упрекать всех этих богатеньких сынков в том, что они живут за счет родителей, если соглашусь на жертву мамы, когда у нее и так ничего нет? Я не смогу смотреть на себя в зеркало.
Я решила где-нибудь подрабатывать. Ох, и еще эта стажировка, которую у меня никак не получается найти…
Глава 10
Лили
Мама учила меня: «С волками жить – по-волчьи выть». Поэтому я начинаю думать как другие, и в конце концов мне удается почувствовать себя в своей стихии. Почти.
Я общалась с ними на занятиях, смеялась, хорошо проводила время и даже ходила на вечеринки. Кстати, тут вместо «Выпьем по аперитиву?» спрашивали: «По бокальчику?» И речь шла не о «заслуженной» рюмочке Ricard[34] ровно в шесть вечера. Нет, они потягивали апероль-шпритц, а то и шампанское при удобном случае. А по вечерам можно пуститься во все тяжкие и заглянуть в папин бар с крепким алкоголем. Виски или коньяк, как правило, разбавленный колой или дешевым апельсиновым соком.
Бо́льшая часть вечеринок проходила за пределами учебного заведения, в их квартирах с высокими потолками, с лепниной и каминами, которые так отличались от квартир в многоэтажках, где я выросла, от моей теперешней зеленой комнаты с единственным окном в металлической раме. Как бы я хотела, чтобы у меня была такая богатая квартира, как бы я заботилась о ней… Я бы никому не позволила тушить окурки о паркет «елочкой», ходить по нему на шпильках или обливать дешевым красным вином. Я бы не стала приглашать домой по шестьдесят человек. Я бы устраивала ужины, мы бы пили хорошее вино и ели изысканные блюда. А главное, я бы обставила квартиру красивой мебелью и повесила бы на стены картины. Я даже знала, какой будет первая картина. Я часто проходила мимо галереи на улице Руаяль. Иногда даже делала крюк, чтобы постоять перед витриной. И подолгу разглядывала небольшую картину, портрет, который кого-то мне напоминал.
Самые приветливые среди моих сокурсников – те, кто, как и я, ищут стажировку. Иногда после лекций мы вместе занимаемся спортом. Но никому из них не приходится задумываться о подработке, чтобы сводить концы с концами.
Большинство из них доставали деньги из банкомата. А я – наоборот. Я деньги в банкомат клала.
Помню, как я завела счет в банке и положила на него сто евро – первую заработанную в своей жизни купюру: мне было пятнадцать лет, и я получила ее за то, что поработала официанткой на свадьбе у наших друзей, но я забыла указать на конверте номер счета, на который нужно зачислить деньги[35]. Я проплакала все выходные и весь понедельник. А во вторник утром пришла в банк к открытию, и мне сказали: «Ничего страшного, мы вам верим, мадемуазель. К нам редко попадают деньги без указания счета получателя!»
В поисках стажировки я прошла несколько собеседований. Это были либо малоинтересные для меня компании, либо вакансии, которые не вполне отвечали моим желаниям. Кроме меня, на эти места претендовали еще по два кандидата, и я ждала и ждала, когда мне перезвонят. Но вот я снова зашла на сайт с объявлениями о стажировке и увидела, что предложений уже нет! Все распределены. Я позвонила знакомой, которая два дня назад волновалась так же, как и я.
– А, так ты не знаешь, кто получил стажировку? И каким образом? – спросила она.
Нормально, если бы работу получил тот, кто лучше меня. Если бы она досталась тому, кто не нуждается в деньгах, но хочет получить опыт в профессии, – тоже нет проблем. Но в этом случае…
Я была в шоке, когда поняла, что выбрали того, кто прикинулся «бедной овечкой», сказав, что он из рабоче-крестьянской семьи, в которой всего добиваются сами. Но это неправда! В лучшем случае рабочими или крестьянами были его дедушка и бабушка, но не родители. И в еще меньшей степени он сам. У нас всем это прекрасно известно. У него есть связи. В его среде все помогают друг другу, оказывают услугу в обмен на услугу, придерживают, так сказать, друг другу дверь – и ловко проскальзывают в нее один за другим.
Из «простой» и «скромной» семьи? Ну, от скромности он точно не умрет!
Меня бесит то, как он украл это место, отобрал его у нас, присвоил. Каким же бессовестным нужно быть, чтобы получать поздравления с тем, чего ты сам не добился. Тебе самому, значит, вообще нечем похвастаться? У тебя нет ни таланта, который поможет тебе, ни достижений, опираясь на которые можно получить то, чего ты хочешь… Мне почти жаль его.
Настоящий перебежчик не стал бы о таком говорить. Он скрывал бы это, чтобы уберечься от навешивания на него ярлыков. Я бы обязательно промолчала. Я хочу, чтобы меня принимали такой, какая я есть, без оглядки на мое происхождение. В подачках я не нуждаюсь. Я даже никогда не думала, что мой социальный статус можно превратить в преимущество и воспользоваться им. Но он доказал обратное. Он оказался «достойным», а я – последней дурой.
Глава 11
Лили
Я буду делать то же, что и всегда, – справляться сама. Обращаться в интересующие меня компании, рассылать резюме пачками и надеяться на лучшее. Под лежачий камень вода не течет. Я начинаю все заново и вскоре получаю ответ. Но пока не подскакиваю от восторга. Хотя по описанию эта работа соответствует всем моим пожеланиям. Не могу даже представить себе ничего лучше. Но в то же время не знаю, чем я могла бы быть им полезна.
Я жду. Несколько недель.
Когда, наконец, в декабре, примерно в четыре часа дня, они звонят и подтверждают, что берут меня на работу, мне хочется кричать и прыгать до потолка, но я вежливо благодарю и заканчиваю разговор.
И тут же звоню маме.
– Я все еще не верю, мама! До сих пор не верю! Это и правда работа, о которой я мечтала, и я ее получила. Идеальная стажировка буквально упала на меня с неба. Да еще и для известного бренда!
Габриэль
Я рада, что она наконец получила работу, но этот ее «бренд» меня пугает. Она как ночной мотылек, никогда не видевший солнца, летит на свет. Ее притягивает все, что блестит.
Глава 12
Лили
Я получила прекраснейшее место для стажировки, которое нашла сама,
