редко. В трезвом виде куратор был жестким, не спускал ему ни одной промашки и не давал никакой «ненужной» информации. Но иногда – дядь Вася говорил, что это случается «от большой грусти» или, наоборот, по праздникам, – он приходил вечером к Агенту, нетвердо держась на ногах. От него пахло странно, почти как в медпункте, но не так резко. Запах медпункта Агент ненавидел, а вот «перегар» полюбил. Когда дядь Вася являлся, благоухая перегаром, он часто забывал о коррекции. Но главное – когда куратор напивался, он всегда рассказывал что-то интересное.
– Люди хотели идеального мира, – говорил он. – Вот мой отец. Всю жизнь верил в коммунизм. И что? Деда сослали, а батя застрелился, когда Союзу пришли кранты. Он в Организацию не верил, называл всех поехавшими фашистами, а зря. Организация дает миру главное. Идею. Идеал. Понимаешь, о чем я?
Агент не понимал, но помалкивал.
– Все доктрины, все эти идеальные общества… они никуда не годились. А почему? – Дядь Вася делал паузу, будто ожидая, что Агент ответит. – А потому, что люди во главе оказывались не те. Недостаточно сильные. Так что в конце концов все эти идеальные общества превращались обратно… в обычный бардак. Но были ведь правильные люди. Те самые, с горящими сердцами. Им куда было деваться? Многие погибли. А вот кто не погиб – те примкнули к «Нойе Орднунг». Потому что «Нойе Орднунг» – единственный! – Тут куратор вынул из кармана фляжку и с жадностью несколько раз глотнул. – Единственная организация, которой по силам навести в мире порядок. Тут тебе светлого будущего никто не пообещает. Потому что не бывает его, светлого-то. Зато сильный может навести порядок.
Получалось так, будто дядь Вася и его считает сильным, и Агент раздувался от гордости.
* * *
Агент открывал один файл за другим. В файлах – скопированные из интернета статьи вперемешку на немецком, английском и других языках. Агент знал почти все, что там написано, но проглатывал страницы с интересом. Наверное, потому, что сейчас можно было лазить по всему компьютеру и никто над ним не стоял. В учебном классе ему давали только «разрешенную информацию». Как-то раз он попытался со своего планшета подключиться к серверу лаборатории. Конечно, ничего не получилось – но попытку заметили. Агент передернул плечами, вспомнив о наказании.
Бенджамин, наверное, наказывать не будет. Сразу убьет, если Агент себя раскроет.
Как выяснилось из другой статьи, дед доктора Бюхер тоже работал в лаборатории «Нойе Орднунг», только в концлагере. Точно – как-то раз она сказала, что происходит из династии врачей. Агент ее тогда – единственный раз – пожалел.
Тут были и фотографии его экспериментов. Черно-белые, старые. На одну из них Агент смотрел долго. Мальчишка, снятый в профиль, наверное, чуть постарше его самого, только в неудовлетворительном состоянии. Очень худой, на вид – дисфункциональный, как его куратор допустил такое. Под снимком была надпись: «Один из подопытных при исследовании эффекта. Подопытный не выжил, но записи наблюдений были не раз использованы другими специалистами». Мальчишка на фото напомнил о Двенадцатом. Агент думал, что давно забыл о нем, потому что куратор так приказал – а приказы не обсуждаются. Но теперь он как будто на самом деле увидел Двенадцатого. У него был такой же взгляд, как у подопытного на снимке. Как будто его только что наказали.
Агент решительно закрыл файл, но от мыслей отделаться не удалось. Если его завершат – результаты эксперимента тоже кто-то там использует? Почему-то это было неприятно. Хотя ему и следовало бы радоваться, что и после завершения он послужит Организации.
Он повертел головой и сосредоточился на главном. Главное – то, что Бенджамин интересуется «Нойе Орднунг». И то, что стоящей информации пока не отыскал.
В записях радиообмена не нашлось ничего интересного. Агент долго изучал личные дела. В конце концов снова пришлось спешно отскочить: принесли обед.
После обеда он решил проверить отходные пути. Ковылял на костылях, пока был в пределах видимости, а после взял их под мышки и поскакал вперед сам. Солнце жарило. Пахло теплой хвоей, нагретыми травами, чем-то еще приятным – ему показалось, что запах идет от коры сосен, и он, не удержавшись, обнюхал ствол – так и есть…
Он сбавил шаг, оказавшись на знакомом уже месте – недалеко от ямы с пленными. Он узнал не голос даже – он звучал очень тихо, – а ленивую интонацию. Удивился: столько народа в лагере, а ротацию часовых не делают?
Как и вчера, Агент подобрался поближе.
– …с вас брать-то. Какие у вас деньги.
– А ты, брат, не говори, пока не видел. Вот дай мне бумагу и ручку, я письмо напишу, скажу, когда отнести. Или тебе деньги лишние, что ли?
– Да и мокруху зачем на себя брать, – поддержал второй пленный. Из ямы голоса слышались глухо. – Банду эту все равно скоро переловят, оно тебе надо?
– Что мне надо, – сказал парень, – я сам разберусь, у вас не спрашивал. Поставят меня дежурить – принесу бумагу. Посмотрим, что у вас там.
– Спасибо, брат, не пожалеешь, – стали благодарить из ямы.
Агент на секунду потерял бдительность и выпустил один из костылей. Детина обернулся на шум. Непростительно. Агент успел бы исчезнуть, если бы захотел, но не стал. Он выбрался из-за деревьев и пошел к яме…
Детина медленно осклабился, увидев его.
– Гляди. Пацан. Ты что здесь делаешь?
– Я играл, – сказал Агент, демонстрируя пистолет.
– Не ушибся там? – Так же замедленно на лице образовалась озабоченность. – Лапка не болит?
– Нет, спасибо, – ответил Агент. Эта забота была такой же фальшивой, как ласка доктора Бюхер. Он кивнул на яму: – А кто там сидит?
На толковый ответ он, правда, не рассчитывал – вряд ли у такого будет много информации.
Не ошибся.
– Там плохие дяди, – сказал детина.
Агент улыбнулся изо всех сил:
– А можно мне посмотреть?
– Ну, если только одним глазком…
Агент подошел к яме. Оттуда глянули на него два бледных заострившихся лица. Незнакомых.
Он еле подавил рефлекс, когда за пояс его ухватила тяжелая рука.
– Я держу, – объяснил детина, плотно прижав Агента к себе. – Чтоб ты не упал.
– Спасибо. – Он осторожно выбрался из хватки, отступил от края.
– Ты не бойся. Я за тобой присмотрю.
– Спасибо, – сдавленно поблагодарил Агент. Под взглядом этого человека он чувствовал себя неуютно. Но позволил себя разглядывать, потому что прислушивался к шепоту из ямы.
– Ты смотри, и у этих пацан. Они что, тоже для завода набирают? А чего тогда всю эту бучу…
– Да заткнись уже! Договорился!
Второй послушно
