затих.
– А ты, значит, командира нашего. Как он только умудрился, а. Все о тебе говорят, а я и не видел. Папаша твой гоняет. А ты вон какой… Будешь со мной дружить?
– Буду.
Детина взял Агента за плечо. У него были плотные, слишком горячие пальцы.
– Вон какой, – повторил он с явным удовольствием, и тут за деревьями захрустело. Появился незнакомый боец.
– Люка-то скрутило совсем, – сказал он озабоченно. – Не дай боже вирус. Спасибо, что посмотрел. Пойди доложи, что он болен и из караула вышел, пусть кого пришлют.
– Доложу. – Парень облизнул губы и снова посмотрел на Агента. – Пойдем со мной, пацан, проводишь до папки?
– Что ты к пацану пристал, он только сюда дохромал, охота ему с тобой возвращаться. А ты брысь. Что ты тут забыл?
– Я играл, – снова сказал Агент.
– Ну вот… иди, дальше играй. А к ямам не подходи, нечего.
Агент ушел. Зайдя еще поглубже в лес, он бросил костыли и охотничьим ножом отрезал ветку от ближайшего дерева.
Хороший нож. Агент спрятал его в гольфе. А нечего было подходить сзади…
Он оставил костыли за толстым трухлявым стволом и пошел дальше налегке, лишь слегка припадая на больную ногу. Он помахивал перед собой веткой просто так. Лес был немного похож на джунгли из книжки. Агент невольно стал представлять, что с какой-нибудь ветки сейчас соскочит Багира. Или еще лучше – придет Шер-Хан: не зря же у Агента теперь есть нож. Агент даже немножко повыл по-волчьи, но потом устыдился и прекратил.
Про бывшего владельца ножа думать совсем не хотелось. Он был чем-то похож на агента Бернса, только непонятно чем.
Интересно, у Маугли были ответственные взрослые или его тоже сделали в лаборатории? И, если сделали, как он оказался в лесу, неужели сбежал?
Агенту почему-то снова вспомнилась та черно-белая фотография. Интересно, тот подопытный тоже был агентом? Первый раз сыворотка сработала по-настоящему на Воине. Выходит, тот проект тоже завершили.
И мальчишка на фотографии с самого начала был неудачным экспериментом.
Агент сам не заметил, как добрался до поста часовых и миновал его без особого труда. Когда миссия будет выполнена, легче всего будет уйти этим путем. Тут был крутой спуск с горы – может, поэтому его охраняли вполсилы. У Агента, когда он посмотрел вниз, захватило дух. Он немного боялся туда лезть – из-за ноги, – но хотелось ужасно.
А еще, глядя на светлые камни, поросшие мхом и мелкими фиолетовыми цветами, Агент подумал, что мог бы уйти.
Совсем.
Взять рюкзак, лошадку и чертика и только что отвоеванный нож – и уйти, как он мечтал по ночам в лаборатории.
Никаких больше экспериментов.
Никакого провода. Никаких врачей.
И завершать его не станут – просто не найдут. На куртке и на рюкзаке у него были «следилки», но куратор отпорол их, прежде чем выпустил его на миссию.
«Нечего надеяться на дядю. Разбирайся сам».
И теперь можно…
Ага, сказал себе Агент. Провалить первую самостоятельную миссию. Подвести куратора.
Может, он не слишком удачный проект, но он уж точно не предатель. И не враг Организации.
И потом, – Агент закусил губу, – все равно ведь найдут. И о трусливых этих мыслях узнают – даже если он сжульничает и не станет по возвращении записывать их в дневнике. Куратор всегда знает, о чем Агент не захотел или побоялся написать.
Может, потому его и выпустили одного. Потому что знали, о чем он подумает.
И те пленные, что никак не сбегут, – может, они тоже за ним наблюдают. Нарушит ли агент Джей-Би-четырнадцать свою присягу. Сбежит ли.
Агент решительно отвернулся от обрыва и зашагал обратно.
Придумал тоже – сбежать от Организации. Даже если бы и хотел…
Это бы ни у кого не получилось.
Если только…
Агент запнулся о корягу, сбился с шага, едва не упал.
Только у Бенджамина?
Да нет, чушь. Не стали бы они столько ждать, прежде чем послать за ним Агента.
А если не сбежал? Если просто оказался плохим проектом, а завершать его не стали? Может, и ему куратор сказал: не возвращайся?
Агент ведь не совсем дурак. Не просто так они с Бенджамином похожи. У обоих аллергия на лактозу. И Док говорил, что у Бенджамина хорошая регенерация…
В голове всплыла строчка из «Книги джунглей»:
«Мы одной крови, ты и я».
Джон
Пастухи подняли тревогу, когда груженная горючим машина вдруг взбрыкнула на заднем колесе, огненным вихрем взвилась в воздух и рухнула в обрыв. Гранта – вернее, то, что от него осталось, – выбросило на дорогу. Пастухи убрали его на обочину; Джон с Тейлором, приехав, запаковали в черный мешок. Хорошо хоть осталось что хоронить.
Второй раз за несколько дней.
Глупо, думал Джон. Глупо же.
Те места, где они обретались, почти не минировали – дорога не слишком удобная, тяжелая техника по такой не пойдет. Но Джон давно приказал своим не ездить без крайней нужды по «дороге пастухов». Местные могли прогнать тут отару овец, какой-то извечной интуицией угадывая безопасный путь, но столичным чужакам здесь делать было нечего.
Погрузив мешок в «хамор», Джон подошел к обрыву. Оттуда еще валил дым, но среди камней огню некуда ползти, рано или поздно затихнет сам. Не будет пожарных и выяснения, чья это машина и куда она везла бензин.
Надо было сказать Гранту, чтоб вел осторожно. Надо было самому съездить за чертовым бензином. Надо было…
Он сглотнул. Отошел от края, вернулся к машине. Достал из бардачка бутылку рома – пришлось едва не силой отбирать у Рейна. Подошел к старику, сидевшему у обочины.
– Спасибо, что предупредили нас, отец. Выпейте в память о моем друге.
Тот кивнул, шевельнул острой бородкой, но ничего не сказал. Слава богу, старику пришла мысль звонить не в полицию, а в магазинчик Шошаны – а та уж передала по цепочке. Джон бы дал ему денег, но знал: старик не возьмет.
Он обернулся – по привычке сказать Гранту, чтоб садился в машину, – и поймал мрачный взгляд Тейлора.
– Это Фишер его забрал, – сказал Хантер, когда мешок привезли в лагерь. – Они же дружили. И вообще правило такое есть. По одному смерть не забирает. Теперь третьего ждать.
Ему велели заткнуться – и он послушался. Хорошо, потому что Джону чертовски хотелось его ударить.
Преподобного у них не было, и Джон как командир сам произносил последнюю молитву.
Гроба с флагом Гранту тоже не досталось, да и вообще гроба: тело зашили в мешок. Зато был торжественный караул и салют тремя залпами в воздух.
Про себя Джон подумал, что
