слушали, затаив дыхание. Шок на их лицах сменялся гневом, потом снова страхом.
— Ублюдки, — процедила Лизавета, и в ее голосе зазвенела сталь. — Просто животные.
— Нужно звонить в полицию! — воскликнул Игорь. — Мы их найдем! Посадим!
— Боюсь, что это бесполезно, — покачал я головой, и это движение отозвалось тупой болью в висках. — Это же моряки. Скорее всего утром их уже и след простынет. Я более, чем уверен, иначе бы они не решились на такое.
— Но… так нельзя! — возмутилась Алиса. — Они же чуть не убили человека! Даже двоих! Они должны быть наказаны!
Я посмотрел на нее. На эту вспыльчивую, прямолинейную девчонку с обостренным чувством справедливости. В ее мире все было просто: есть добро, есть зло. И зло должно быть наказано. Как же я ей завидовал в этот момент.
— Иногда, Алиса, — сказал я тихо, — правосудие не успевает. Или приходит не в той форме, в какой мы его ждем. Главное сейчас — Корней. Он жив.
Торбин, который все это время мрачно молчал, тяжело поднялся.
— Ладно, — прогудел он. — Хватит тут сырость разводить. Дело сделано, живые остались живы. Вам всем нужно по домам. Я вызову такси.
Он достал свой телефон, больше похожий на кирпич, и отошел в сторону. Через десять минут у ворот таверны затормозила старая, дребезжащая копия «Волги».
— Так, — скомандовал Торбин, вернувшись. — Лизавета, Игорь, Андрей. Вы — в эту. Адреса водителю скажете.
Они начали прощаться. Неловко, сбивчиво. Игорь пожал мне руку, его ладонь была потной. Андрей что-то пробормотал про то, что «надо держаться». Лизавета, прежде чем уйти, наклонилась и быстро, почти невесомо, поцеловала меня в щеку.
— Береги себя, — прошептала она и, не глядя на остальных, быстро пошла к машине.
Они уехали. Мы остались втроем, не считая Торбина. Тишина, нарушаемая лишь далеким шумом моря, снова окутала задний двор.
— Вам вызывать? — спросил дварф, глядя на нас.
— А мы на своей, — сказал я, пытаясь снова сесть. На этот раз получилось. Мир качнулся, но устоял. — Доедем.
— Уверен? — в его голосе звучало сомнение. — Может, и вас отправить на такси? Ты выглядишь, мягко говоря, неважно.
— Я в порядке, — соврал я. — Просто устал.
Он посмотрел на меня, потом на девушек, и тяжело вздохнул.
— Как знаешь. Но если что звони в любое время. Понял?
— Понял, Торбин. И… спасибо.
Он лишь махнул своей огромной рукой, мол, не стоит благодарности.
Мы медленно побрели к нашему «Имперору». Каждый шаг отдавался гулкой пульсацией в голове. Девушки шли по бокам, готовые в любой момент подхватить меня, если я снова решу упасть.
— Алиса, — сказал я, когда мы подошли к машине. — Ты за руль.
— Я? — она удивленно посмотрела на меня. — А ты?
— А я на заднее сиденье. Отдыхать.
Я не стал доказывать, что в состоянии вести машину. Сил на это просто не было. Открыл заднюю дверь и буквально ввалился на сиденье, распластавшись на мягкой коже. Лидия села рядом, Алиса — за руль.
Двигатель завелся с тихим рокотом. Машина плавно тронулась с места, увозя нас от таверны, в которой… в которой, в принципе, было приятно провести время в компании, но почему-то постоянно находились приключения на задницу.
Я закрыл глаза. Сквозь веки пробивался свет уличных фонарей, создавая калейдоскоп размытых пятен. Тело было ватным, а сознание балансировало на грани сна и яви.
Я слышал, как девушки тихо переговариваются.
— Он выглядит ужасно, — шепот Алисы.
— Мне кажется он потратил слишком много сил, — голос Лидии, тихий, задумчивый. — Он явно делал тоже самое, что тогда с Лизой, только… что-то более масштабное, что не дало Корнелиусу умереть.
— Думаешь… он использовал силу? — спросила Алиса задумчиво.
— Уверена. Я не заканчивала мединститутов, но Корнелиусу ударили в район печени, а это очень неприятное место с точки зрения сосудов и кровоизлияния. И без помощи Громова он бы умер до приезда скорой.
Я не стал их поправлять. Пусть думают что хотят. Сейчас мне было все равно. Единственное, чего хотелось — добраться до кровати и провалиться в сон.
Когда мы подъехали к дому, я уже почти спал. Меня разбудил тихий голос Лидии.
— Приехали.
Я с трудом разлепил веки. За окном — знакомые очертания моего особняка. Я вылез из машины, опираясь на дверь. Ноги подкашивались.
— Тебе помочь? — предложила Алиса, выскочив из-за руля.
— Сам дойду, — пробормотал я, хотя каждый шаг давался с трудом.
Дом встретил нас тишиной и прохладой. Девушки, видя мое состояние, не стали задавать вопросов. Они просто шли рядом.
Я доплелся до своей спальни. Сил хватило только на то, чтобы скинуть ботинки и пиджак. Я рухнул на кровать лицом в подушку. Мир окончательно растворился в темноте.
— Эй! — раздался в тишине комнаты знакомый безэмоциональный голос гримуара. — Ну и видок у тебя, подселенец. Словно тебя сначала переехал каток, а потом еще и обратно, а потом в прачечной выколотили и повесили на бельевую веревку, не расправив.
Я не ответил. Сил не было даже на то, чтобы послать его к черту.
— Из-за того, что наша с тобой связь крепнет, я все видел, знаешь ли, — продолжал он, и в его голосе послышались почти человеческие, ноющие нотки. — Лежал тут, волновался. Думал, что все, придется искать нового идиота, который меня с полки возьмет. А ты живой. Удивительно.
Я молчал.
— Эй! Эй, ты меня слышишь вообще⁈ Не игнорируй, я к кому обращаюсь! — голос гримуара становился все более настойчивым, почти возмущенным. — Я тут, можно сказать, всю свою бумажную душу в тебя вкладываю, учу, наставляю, а ты…
Он замолчал, словно прислушиваясь к моему дыханию.
— А, тьфу ты, — буркнул он с нескрываемым разочарованием. — Отрубился.
* * *
— ОТКАЗАЛСЯ⁈
Голос Мастера, усиленный гулким эхом подвальных сводов, врезал по ушам как удар кнута. Казалось, от этого крика осыпалась штукатурка со стен и задрожали язычки пламени на оплывших свечах. Тот, кто говорил, стоял посреди подвала, и его тень, искаженная и гигантская, металась по стенам, словно разъяренный демон.
— Я правильно тебя услышал, он ОТКАЗАЛСЯ⁈
Человек в капюшоне стоял неподвижно у стены. Он не вжал голову в плечи, не съежился под гнетом чужой ярости.
