что проблеме застройки Петербурга Петр начал уделять внимание раньше Котлинского проекта, примерно с 1710 г., то есть после Полтавского сражения, в корне изменившего всю политическую ситуацию в Восточной Прибалтике. Начиная с этого времени царские указы о строительстве Петербурга хлынули буквально потоком. Они посвящались, в сущности, трем главным темам. Во-первых, это были распоряжения о том, как организовать строительные работы, во-вторых, это были указы о «собирании» жителей нового города, что достигалось путем насильственных переселений из других городов. Наконец, в-третьих, это указы о благоустройстве Петербурга и полицейском режиме в нем.
Вообще наладить строительство такого большого города, да еще в столь короткие сроки оказалось делом сверхсложным. Надо помнить, что Ингерманландия – глухой медвежий угол, окраина расселения великорусской народности. А как трудно было сюда доехать из Центра по бесконечным, непролазным грязям! На свежего человека поездка в Петербург производила ужасающее впечатление. Современник писал, что вдоль дорог на Петербург «в весеннее и осеннее время можно насчитать дюжинами мертвых лошадей, которые в упряжке задохлись в болоте»[177].
Первым строителям города пришлось столкнуться с многочисленными техническими трудностями. Северный климат, лесистая местность в устье Невы были неблагоприятны для стройки. Топкие болота, избыток воды, зыбкие грунты, короткое лето – все это нужно было не просто учитывать, а преодолевать при строительстве Петербурга. Еще в 1706 г. для ведения строительства города была создана Городовая канцелярия (с 1723 г. она называлась Канцелярией от строений). Многие годы ее возглавлял Ульян Акимович Сенявин. В 1715 г. была учреждена должность начальника Канцелярии – обер-комиссара, им стал князь А.М. Черкасский, хотя Сенявин продолжал работать по-прежнему в Канцелярии, но уже как заместитель Черкасского. С отъездом Черкасского в 1720 г. в Сибирь на должность губернатора Сенявин вновь сел на место руководителя Канцелярии.
Портрет на фоне города:
Князь Алексей Черкасский, или «Мешочек смелости» за пазухой
В тяжелые времена реформ и переворотов особенно трудно удержаться на вершине власти и почти невозможно дожить без опалы и отставки до своей естественной кончины. Еще труднее до самого конца быть «в милости», окруженным официальным почетом, утешенным и приободренным неизменной лаской государя. К числу таких редких счастливцев русской истории относится князь Алексей Михайлович Черкасский. Многие современники видели в нем лишь ленивца и глупца, который делал карьеру благодаря удачному стечению обстоятельств да умению ловко дремать с открытыми глазами на бесчисленных заседаниях. Черкасского из-за особой тучности называли «телом» правительства, тогда как «душой» считали других – более честолюбивых, ловких, пронырливых, вроде Шафирова, Остермана или потом, уже при Анне Иоанновне, Артемия Волынского. Но они, эти ловкачи, вдруг куда-то исчезали, проваливались, а Черкасский из года в год неизменно и невозмутимо вел заседания, пересидев всех своих друзей и недругов, да еще пятерых самодержцев.
Первое, о чем обычно пишут современники и биографы Черкасского, так это о его фантастическом богатстве. Действительно, он был богатейшим человеком России, владельцем поместий величиной с иные европейские державы и десятков тысяч крепостных крестьян. Умственные и деловые качества Черкасского современники даже не обсуждали. Герцог Бирон – фактический правитель России при Анне Иоанновне – жаловался своему знакомому на трудности в ведении государственных дел: «Остерман уже 6 месяцев лежит в постеле. Князя Черкасского вы знаете, а между тем все должно идти своим чередом». Язвительный князь Михаил Щербатов писал о Черкасском: «Человек весьма посредственный умом, ленив, незнающ в делах и, одним словом, таскающий, а не носящий имя свое и гордящийся единым своим богатством»[178].
И все же ни богатство, ни знатность, ни родство, ни тучность, ни тем более глупость обычно не спасали от опалы, гнева или недовольства самодержца. В личности Черкасского есть своя загадка. Приметим, что с юношеских лет он занимался государственными делами вместе с отцом – тобольским воеводой, боярином князем Михаилом Яковлевичем, и как второй воевода управлял Сибирью. В петровское время ему давали разные поручения, в том числе и руководство Городовой канцелярией. Это было такое учреждение, в котором не очень-то подремлешь на заседании – как известно, в строительных управлениях во все времена дым стоит коромыслом. А Черкасский руководил строительным ведомством целых семь лет! И царь был им доволен. Возможно, Черкасский не был так инициативен, как другие, ему, как писал один из современников, не хватало «мешочка смелости», но он явно сидел на своем месте, умел подбирать людей и успешно вел непростое дело.
Конечно, после смерти Петра Великого многие сановники расслабились. Но, как видно из документов, Черкасский дремал вполглаза. Этот флегматичный толстяк мог вдруг проснуться и сказать несколько слов, которые в устах этого несуетного и молчаливого вельможи звучали особенно весомо и авторитетно. Так, в начале 1730 г., когда верховники во главе с князьями Голицыными и Долгорукими фактически ограничили самодержавную власть императрицы Анны Иоанновны в свою пользу, все вдруг с удивлением услышали громкий голос князя Черкасского. На встрече дворянства с верховниками в Кремле именно он, а не кто-то другой, смело вышел вперед и потребовал от Верховного тайного совета, чтобы будущее государственное устройство России обсуждали не в кулуарах, не в узком кругу верховников, а в среде дворянства. Потом он превратил свой богатый дом в своебразный штаб дворянских прожектеров и сам был автором проекта о восстановлении самодержавия. Вот и «мешочек смелости» нашелся!
«Затейка» верховников, таким образом, провалилась, а самодержавие было восстановлено. Все стало как прежде, и Черкасский мог вновь мирно дремать – императрица Анна Иоанновна, получив самодержавное полновластие, этой услуги Черкасскому не забыла. В 1734 г. он занял высшую должность в империи – стал канцлером России и сидел на этом месте до самой своей смерти в 1742 г., уже при новой императрице Елизавете Петровне.
Канцелярия под руководством Сенявина и Черкасского обеспечивала государеву стройку всем необходимым, начиная с чертежей и смет и кончая материалами и рабочей силой. Это было мощное строительное учреждение со штатом опытных архитекторов, художников, мастеров и ремесленников. Общий бюджет его на 1722 год достигал 162,5 тыс. рублей и включал такие статьи расхода, за которыми мы ясно видим картину грандиозной городской стройки:
«за подрядные и покупные всякие материалы» – 36 450 руб. 53 коп.;
«за каменные и деревянные строения и дела» – 7 796 руб.;
«за разные фигуры свинцовые и медные, и за другие иноземцам и русским в даче» – 4 657 руб. 10 коп.;
«наемным работником за провоз всяких материалов подрядчиком» – 9 686 руб. 73 коп.;
«на покупку фуража лошадям» – 879 руб. 60 коп.;
«солдатам заработных денег, кои на работах при Санкт-Питер-бурхе» – 2 137 руб. 39 коп.;
«на дело кирпича и
