приказал уменьшить окна, «понеже у нас не французский климат»[168], что, увы, совершенно верно. Впоследствии проект Леблона казался многим историкам весьма утопичным, надуманным, хотя признанный современниками талант крупнейшего теоретика архитектуры отрицать никто из них не брался. В 1970 г. Л.М. Тверской попытался взглянуть на план Леблона глазами непредвзятого историка архитектуры. Он увидел в проекте много интересных идей, которые, к сожалению, не были реализованы при последующей застройке Васильевского острова. План Леблона был очень продуманным и целесообразным. Архитектор сознательно не подчинил застройку овальной конфигурации оборонительных стен и тем самым дал возможность городу в будущем развиваться достаточно свободно.
Леблон ввел деление застройки на своеобразные микрорайоны, композиционные группы. Центром должен был стать императорский дворец, от него во все стороны Васильевского острова расходились широкие лучи главных улиц, четыре церкви украшали перекрестки. Площадь размером в одну квадратную версту, дворцовый сад, административные здания и жилые кварталы – все это было органично связано магистралями и придавало законченность центру, где стояли самые высокие здания[169].
Позже, по возвращении в Петербург в 1717 г., царь вместе с архитекторами тщательно обследовал Васильевский остров и уже существовавшую там застройку. Очевидно, в первоначальный план Леблона были внесены исправления, центр нового города решили «подтянуть» поближе к Стрелке. После этого Петр приказал строить на острове фортификационные сооружения. Они были задуманы Леблоном по всему периметру и очень походили на амстердамские бастионы.
Портрет на фоне города:
Архитектор Леблон, или Смерть посреди блестящего поприща
Когда в Париже в 1679 г. в семье художника и скульптора, члена Академии живописи Леблона родился мальчик, никто бы не поверил, что он будет строить Петербург. Мальчик рано проявил несомненный и яркий талант, в блестящее царствование Людовика XIV он стал одним из лучших архитекторов, учеников создателя Версаля А. Ленотра. Книга Леблона о том, как создавать парки, прославила его – это сочинение переиздавали многократно во многих странах мира. Но Леблон лучше всех строил жилые здания – дворцы, дома богатых. Они были уютны и… пригодны для жизни. Он придумал нишу в спальне для кровати, что было по тем временам необыкновенно смело и ново. Вместо неудобных стульев ввел столь знакомую нам софу. И уже совершенной новинкой были придуманные Леблоном туалеты с выгребной ямой – зловонное ночное судно, которое уносили слуги из покоев, кануло в прошлое. Словом, Леблон был славным архитектором, и Петр, который в 1716 г. отправился в путешествие за границу, решил нанять его для строительства Петербурга. Прельстившись на большие деньги, даровую квартиру, необычайный чин «генерал-архитекта» и грандиозные возможности, которые перед ним открывались на берегах Невы, Леблон поехал в Россию. В Петербурге Леблон сразу взял все дело строительства в свои руки. Он работал непрерывно, напряженно и плодотворно: составил генеральный план города, учил молодых архитекторов и мастеров, создавал проекты парков и дворцов. Решительный и резкий, он забраковал все, что делали до него Трезини, Растрелли и другие архитекторы, иначе говоря – сразу же нажил себе массу врагов. Особенно невзлюбил блестящего Леблона Бартоломео Карло Растрелли, который сам только что приехал из Парижа в Петербург, но и тут оказалось, что его опередил прыткий Леблон. Генерал-губернатор А.Д. Меншиков держал сторону Растрелли, и недаром: сразу же по приезду Растрелли предложил Меншикову создать его, светлейшего, скульптурный портрет. А пока тщеславный вельможа позировал, Растрелли вел с ним дружеские беседы. Леблон же, не замечая интриг, трудился, не покладая рук. Неожиданно в 1718 г., как пишут во всех биографиях Леблона, гениальный архитектор в расцвете сил и таланта заболел и умер 27 февраля 1719 г. О причинах болезни прежде энергичного, здорового Леблона ничего не известно. Есть только темные, глухие слухи. Историки архитектуры обходят эти слухи стороной. Согласно одной из легенд, Меншиков, завидовавший таланту Леблона (неприязненное, недоверчивое отношение светлейшего к великому французскому архитектору подтверждается документально), как-то раз оболгал его перед царем – сказал, что генерал-архитект якобы приказал вырубить с таким трудом взрощенные Петром в Петергофе деревья.
Разъяренный царь, вспыльчивый и крутой, внезапно приехал в Петергоф, жестоко оскорбил Леблона и даже ударил его палкой. Леблон был так потрясен происшедшим, что в горячке слег. Спустя некоторое время Петр разобрался в чем дело и страшно избил Меншикова за ложный донос на француза. К Леблону же царь послал человека с извинениями и уверениями в своей неизменной к нему милости. Но потрясенный этими невиданными для свободного человека оскорблениями, Леблон уже не поднялся с постели – он умер от унижения и позора.
То ли дело Меншиков – вытер кровь и сопли кружевным брюссельским галстуком, почесал бока, да и пошел по делам – эка невидаль, барин холопа побил, ведь не убил же! 3 марта 1719 г. по челобитной вдовы Леблона Марии Левен Канцелярия постановила: «Велено для погребения ево, Леблонда, в зачет ево жалованья выдать двести рублев», а в мае 1721 г. «Леблондшу» отпустили во Францию[170].
Работа по плану Леблона шла и после смерти архитектора в 1719 г. Все дело вел Доменико Трезини под личным контролем самого Петра[171]. Команды геодезистов «у размеривания Васильевского острова» с участием пленных шведов работали и в 1719 г., и позже[172]. Ноябрем 1724 г. датирован документ, где сказано, что на Васильевском острове есть чертежная мастерская со «светлицей, в которой делают столяры мадел[ь] всего Васильевского острова с строением»[173].
Известно, что модельная мастерская находилась в бывшем доме Леблона[174]. Возможно, в документе 1724 г. именно о ней и идет речь. До нас дошел и отчет за начало 1725 г. о поставке дров в разные конторы Канцелярии от строений. В документе сказано: «На Васильевском острову… В светлице 1 печь, а в ней при работе обретается у дела модели коллегиям и Васильевского острова и Санкт-Питер-Бургской фортеции столяров и рещиков 8»[175].
Планы Петра по благоустройству Васильевского острова были велики. Об этом судили по модели будущей стройки. А.И. Богданов писал, что Васильевский остров Петр хотел «наибогатейшим строением населить и украсить, как деревянным, так и каменным, и каналами устроить, и фартецию укрепить, наподобие Амстердама, что всему тому обстоятельный план и модель зделанная имеется, по которому плану все строение на сем острове и производится»[176]. Однако осуществить планы из-за смерти Леблона, грандиозности всей этой затеи, недостатка времени, часто менявшихся взглядов Петра, наконец, из-за его смерти в 1725 г. не удалось. А жаль! Может быть, Васильевский остров был бы действительно похож на Амстердам!
Главное – хорошая строительная команда!
Возвращаясь к началу этой главы, отмечу,
