обрезать, потому что, по его словам, так они лучше скрывали глаза Рожденного-Без-Души. Несмотря на физическую силу и выдающиеся боевые способности, он отказывался вставать на сторону Душ или Охотников. Мужчина стремился только к тихой жизни с женой и дочерью. Других слабостей у него не было, но этого было вполне достаточно, чтобы сделать его уязвимым.
Лоан Дерин, напротив, была совершенно непохожа на своего мужа. Она родилась на острове Эльвира, расположенном к западу от Венальмора, и выросла вдали от пагубного влияния Душ. Эта женщина была великолепна: длинные черные волосы обрамляли лукавые и насмешливые зеленые глаза, а ее губы были пухлыми и алыми, как цветущая роза. Но за этим ангельским ликом порой скрывался опасный демон, обуреваемый мстительными порывами и мрачными замыслами. Эльвирийка никогда не забывала, что Души неоднократно истребляли ее народ. Но она уважала решение своего мужа и никогда не подталкивала дочь к тому, чтобы стать Охотницей. Таким образом, Алиенора росла вдали от конфликтов, сотрясавших страну, счастливо и беззаботно играя посреди Таинственных равнин и огромных волн, которые море расстилало у ее ног.
Однажды в их дверь постучалось несчастье. Алиеноре было одиннадцать лет – в этом возрасте невинность так легко оборачивается гневом. И этот гнев не покидал ее с той самой ледяной ночи, которую она не забудет никогда.
– Умираю с голоду, – сказал Аэль, упав на стул и потянувшись за сладкой булочкой.
Его слова так резко вырвали Алиенору из ее мыслей, что она вздрогнула. Это не ускользнуло от внимания ее спутника, который перестал жевать и бросил на девушку обеспокоенный взгляд.
– Все в порядке?
– Да, не переживай за меня. Просто немного устала.
Юноша пристально посмотрел на лицо Алиеноры и заметил темные круги под ее глазами. Чем-то она напомнила ему персонажа одной из страшных историй, которыми его в детстве пугал поздними вечерами Лазериан. Вспомнив те бессонные ночи в своей старой кровати под сводами Академии, Аэль почувствовал прилив ностальгии. И встряхнул головой. Сейчас не время для этого.
Его ждала миссия, которую он должен довести до конца во что бы то ни стало.
– Надо поесть, – просто сказала Алиенора, делая знак слуге. – Впереди у нас долгий день.
* * *
На улицах Нель’Йюны было тихо. Ни крика среди домов, подозрительно похожих на скелеты. Алиенора улыбнулась, вспомнив, что такой же покой царил в Ден’Джахале как раз перед тем, как она убила того Клинка в монастыре. Затишье перед бурей. И эта буря все сметет на своем пути.
Убить Клинка. И не простого, а Эдрину, королеву Пылающих гор, Повелительницу волков, дочь одного из шести Владык Венальмора. Это должно вызвать большой переполох во всей стране. За голову Охотницы назначат вознаграждение – наверняка не меньше тысячи золотых. Десятки Хранителей – неопытных новичков и прославленных ветеранов – бросятся на ее поиски. И никогда не найдут.
Алиенора спрятала улыбку от Аэля, который не сводил с нее взгляд. Охотница чуть было не приказала ему перестать уже на нее пялиться, но передумала. Если девушке понадобится купить что-нибудь сегодня, то ей будут нужны деньги, и ссора тут весьма некстати. Надо быть осмотрительной.
– Куда мы идем?
– На рынок, надо продать мои шарфы. Надеюсь, ты будешь вести себя благоразумно.
– Я всегда благоразумен! – вспылил Аэль. – Это ты все не даешь мне покоя.
– А тебе и нужно не давать покоя, господин Аэль Тиеран, и это только пойдет на пользу твоему высокомерию и гордыне – двум огромным недостаткам, от которых тебя так просто не отучишь!
Обидевшись, парень опустил глаза и проворчал:
– Не будь ты девчонкой, я бы уже давно тебя выпорол…
– С нетерпением жду этого дня. Посмотрим, кто кого выпорет! – воскликнула Алиенора.
Юноша поднял голову и посмотрел на нее. В глазах Охотницы блестело лукавство, а ослепительная улыбка выдавала безотчетное счастье абсолютно независимого человека. Аэль понял, насколько Алиенора была недосягаема для такого, как он; она была выше его мечтаний. Эта девушка успела все повидать на свете, а он впервые за свои двадцать пять лет выглянул из своей скорлупы.
Алиенора заметила мечтательное выражение во взгляде спутника. Его глаза цвета морской волны были устремлены в пустоту, и в них отражалась такая несвойственная ему грусть. Девушка удивилась. Неужели Душа способна испытывать что-то, кроме гнева и черной жажды разрушения? Может ли в этой сущности быть хотя бы что-то человеческое? Способна ли Душа на любовь, страсть, радость, веселье? Может ли она улыбаться просто так и не прятать за маской какой-нибудь коварный замысел?
Юная Охотница подумала о своем друге Виме – трактирщике в «Болящих душах». Он принадлежал к Шааль, и все же девушка никогда не видела, чтобы он проявлял злобу, даже по отношению к клиентам, которые заслуживали хорошего пинка под зад. Вим был человеком. Добрым, честным, щедрым – мужчина обладал всеми этими качествами, которые обычно Души изгоняли из человеческих сердец, стоило им пустить в них корни.
Но Вим был исключением. Алиенора напомнила себе, что Аэль и пальцем не пошевелил, когда у него на глазах едва не избили мальчика, – все-таки он был всего лишь Душой, а его человечность скрывалась где-то в глубине сердца и оставалась недосягаемой.
Даже для нее.
* * *
Центральная площадь уже была полна народом, когда путники прибыли. Нель’Йюна славилась своим большим рынком – настоящим перекрестком, куда стекались экзотические и диковинные товары. Портные раскладывали свои изделия бок о бок с оружейниками, деля друг с другом покупателей, жадных до новых диковинок и богатств с разных концов света. Алиенора без малейших трудностей пристроилась между ювелиром и торговцем специями и начала доставать из сумки свои платки. Широко улыбаясь, она сделала Аэлю знак подойти. Юноша встал с девушкой рядом и удивленно наблюдал, как она принялась обматывать вокруг своего запястья синий платок, а вокруг талии – красный. Вскоре его проводница с головы до ног замоталась в платки, а потом проделала то же самое с Аэлем. Он даже не успел запротестовать. Алиенора улыбнулась, глядя, как Аэль сражается с платком, повязанным вокруг головы. Светлая прядь непокорно вырвалась из плена и упала на синие глаза. Девушка осторожно убрала ее под тюрбан. Ласковое прикосновение заставило Аэля вздрогнуть. Алиенора проигнорировала его заинтересованный взгляд и вернулась к своим хлопотам.
Первый платок она продала аристократке лет тридцати. Та остановила выбор на изумрудно-зеленом, как ей и подсказала Алиенора – он идеально подошел к оттенку ее кожи. Женщина покинула их с улыбкой на лице, радуясь, что приобрела такую красивую вещь за такую небольшую цену.
Аэль
