где не было такого жесткого контроля со стороны милиции, и местные власти в целом относились к таким концертам достаточно лояльно. Может быть, сами устроители платили ментам «отступные», и выступать нам никто не мешал.
Естественно, никаких драк или прочих эксцессов на наших концертах не происходило, тогда еще не было широко известного потом понятия «любера», концерты проходили на «высокохудожественном уровне» – все были как братья, как мне казалось. Плюс к этому мы начали выступать еще в некоторых институтах – в частности, в МФТИ (Московский физико-технический институт (Национальный исследовательский университет)), располагающемся на Каховке. У них тоже был свой студгородок и небольшая комната отдыха, которая, по сути дела, являлась еще и студенческим кафе. И в этой комнате отдыха было разрешено продавать алкоголь – уж не знаю, как они договорились об этом, но там в меню, помимо лимонада, всегда присутствовал коктейль «Отвертка» – водка с апельсиновым соком. Я думаю, им это было очень выгодно, возможно, таким образом они также отбивали затраты на группу – в общем, там сложился некий прообраз новых экономических отношений, причем на законной основе. Музыканты прозвали это кафе «Кормушкой». Конечно, место это было очень популярное, и там играли не одни мы, а группы первого эшелона – «Машина времени», «Удачное приобретение», «Аракс» – и это я назвал группы только из тех, на которых был лично.
Надо сказать, что мы пополняли не только звуковое, но и световое оборудование для своих концертов. Так, вслед за тремя фонарями у нас появился стробоскоп – он был сделан из фотовспышек, которые вспыхивали поочередно, с разной скоростью и в полной темноте давали дискретное изображение. И если ты быстро двигался на сцене, то это смотрелось очень зрелищно, да и вообще это был тогда эффект номер один. Почти одновременно со светофорами у нас появился синий проблесковый фонарь, который стоит на милицейских машинах. Нам очень нравилось его использовать на сцене. А позже кто-то предложил нам самолетные огни БАНО (бортовые аэронавигационные огни), один – красный, другой – зеленый, они тоже вращались. И из проблесковых огней мы сделали более мощный стробоскоп.
Кроме этого, друзья-фотографы предложили нам использовать слайды на концертах. То есть они делали слайды с картин Дали, например, «Предчувствие гражданской войны», «Галатея», что-то еще в таком роде, использовали обложки пластинок. Так, у нас, как я сказал, была песня «Великан», а у группы Queen есть обложка к альбому «News Of The World» с изображением великана. И, поскольку на сцене, во время исполнения своих песен мы не особо двигались, а стояли монументально, а’ля Pink Floyd (в отличие от исполнения динамичных Grand Funk – там мы были подвижнее), и шли слайды – это добавляло динамики и разнообразия. Если мы играли в ДК, нам для слайдов был нужен белый задник, т. е. экран, а он располагался обычно не в глубине сцены, а впереди, поэтому мы сами находились достаточно близко к краю сцены. И выглядело наше выступление со слайдами нетривиально и весьма эффектно.
Осенью 1977 года у нас с Володей началась военная кафедра, и это значит, что наши длинные волосы, которые у нас действительно к тому моменту отросли, и мы выглядели по-рокерски – в джинсах и с хаером,– пришлось отрезать и сменить имидж на очень короткие стрижки. На военной кафедре существовала жесткая дисциплина, и как бы ты ни прятал под воротник волосы, отросшие пусть даже на сантиметр больше положенного, все равно преподаватель-офицер предъявлял тебе претензии по этому поводу, а то и удалял с занятий, и приходилось стричься. Поэтому мы с Володей выглядели как два, иначе не сказать, ушлепка: вроде бы рокеры, в джинсах – а у меня еще тогда, помню, были джинсы, узкие-узкие в бедрах и сильно расклешенные внизу (удалось такие купить), – и с совершенно неподобающими прическами. Это, конечно, нас дико ломало, но, к сожалению, два курса – третий и четвертый – прошли именно в таком режиме. Даже, если быть точным, три, просто на пятом курсе с этим было чуть менее строго, и мы могли себе позволить волосы, которые хотя бы слегка закрывают уши, а до этого ходили максимально коротко остриженные. Нас утешало, что хотя бы при этом мы были одеты как надо – в джинсах, футболках.
Нам перестало нравиться играть на школьных вечерах, потому что там и денег особых было не заработать, и в целом мы поняли, что формат «игры на танцах» – это все же не совсем наше. Мы оставили для себя свадьбы, потому что там щедро платили плюс там можно было, как я уже говорил, прикарманить водки и потом ее продать. Один раз мы выступали на свадьбе опять же где-то в районе Люберец, и играли там два дня. То есть мы отыграли в первый день, и нам говорят:
– Ребята, а завтра сможете? Уже не вечером, а часа в два дня.
– Не вопрос! – отвечаем мы, – сыграем!
Они заплатили нам двойной гонорар. А когда мы потом посчитали, сколько нам удалось прихватить оттуда водки, получилось двадцать бутылок! Можно представить, как люди гуляли, если только музыкантам перепало столько алкоголя! А значит, мы заработали еще 100 рублей сверху – шикарный заработок! Но все же самой главной целью для нас стали именно выступления на концертах, а также в комнатах отдыха типа «Кормушки», которые, по сути, были прообразами рок-клубов.
Между тем мы также сами продолжали ходить на сейшена. И вот однажды Леша Максимов пришел и говорит:
– Я тут ходил на «Високосное лето», потом помог им с погрузкой аппаратуры и познакомился с Кутиковым! Я ему рассказал, что у нас есть группа, и пригласил его к нам на репетицию!
– Да ладно! – не поверил я. – Во-первых, ты гонишь, а во-вторых, если даже ты с ним и познакомился, он тебе просто из вежливости сказал, что придет, а на самом деле он к нам не собирается, конечно.
– Да нет, – возразил Леша, – я договорился, и на следующую репетицию он придет, вот увидишь!
«Волшебные сумерки», 1978 г.
И на ближайшую репетицию – а это как раз было воскресенье – действительно пришел Кутиков! Леша его встретил, Александр пришел с женой. Мы сыграли для них новые песни – без Deep Purple и прочих «классиков», только свои вещи, пояснив, что это наша новая программа, совсем недавно созданная.
Как мы поняли, Кутикову понравилось то, что он услышал, он сказал, что у нас хорошие шансы, пожелал нам успехов. Конечно, он еще отдельно
