как я распорядился вестготами и их переходу под мой протекторат.
Гундобад хотел тут же увести войска, но я успокоил его. Под контроль бургундов перешли города Ним и Арль, а также спорный Прованс. Вестготы очень быстро потеряли основы своего могущества. Пока шли переговоры, явился растерянный Сигерих. Оказывается, свевы сами разбили тридцатитысячную армию вестготов, которую ее генералы по глупости разделили на три части. Теперь вооруженные силы вестготов перестали существовать и им можно было надеяться только на милость победителей.
Я и сам не надеялся, что все сложится так удачно. Бургнуды пока что довольствовались достигнутым, но я видел, что они смотрят жадными глазами на земли вестготов и желают заполучить все остальное.
— Не слишком ли ты допускаешь, чтобы усилились бургунды? — спросил меня Атальф вечером после переговоров. — Они же вскоре нападут на вестготов и вскоре мы получим головную боль в лице бургундов вместо вестготов.
— Не выйдет, — ответил я. — У них ничего не выйдет. Я уже работаю над этим. Ты видел, сколько у их короля братьев? Сам Хильперик уже стар и скоро помрет. Страну бургундов вскоре расколет междоусобная война. А вот тогда будь готов, что мы захватим их. А вестготы останутся у нас буфером против южных племен. До поры до времени.
Разобравшись с делами вестготов и достигнув согласия, мы погрузили новую армию на суда и отплыли обратно в Италию. В Тулузе остался мой военный наместник вместе с центурией войск.
Нам следовало торопиться, потому что я получил донесение об опасной близости флота вандалов возле границ Италии.
Глава 12. Снова дома
В конце лета я приехал в Равенну. Ну как, я приехал, конечно же, не один, а во главе своего войска, небольшого, но вполне мобильного, крепкого, уверенного в своих силах, только что поставившего на колени одного из грозных врагов Рима.
Для того, чтобы перебраться из Испанского севера обратно на Апеннинский полуостров, понадобился целый месяц. За это время мы успели снова встретиться с бургундами, алеманнами и остготами.
Я узнал, что Одоакр находится как раз у последних и они готовы выдать его за вознаграждение, но они хотели, чтобы я лично приехал для того, чтобы забрать мятежного военачальника. Поскольку я вовсе не собирался разъезжать по Европе в угоду варварам, я отказал, тем более, что Парсаний вскоре сообщил мне, что это была ловушка и провокация и меня или любого другого моего человека, кто отправился бы на встречу с остготами, жестоко бы казнили.
В Равенне наместником я оставил Евмена, а помогал ему епископ Неон. Церковный деятель кстати, все лето занимался разукрашиванием мозаикой Баптистерия православных и мне докладывали, что он достиг в этом деле значительных успехов. Я пообещал себе, что обязательно загляну в церковь, а также помогу ему достроить храм, посвящённый апостолам Петру и Павлу, о котором старик тоже упоминал часто в своих письмах. Да-да, мы с ним постоянно обменивались письмами и епископ часто докладывал мне, какие настроения он наблюдает в умах римлян. Я со своей стороны считал необходимым поддерживать с ним тесную связь, поскольку понимал, какое огромное духовное влияние церковь начинает приобретать на современников.
В итоге, когда я приехал, мои советники даже хотели устроить небольшой триумф мне при въезде в город, но я отказался и запретил проводить хоть какие-либо торжественные приемы. Время сейчас стояло рабочее, нельзя расслабляться и думать о том, что мы достигли всех целей и сокрушили всех врагов. Наоборот, с падением вестготского королевства, небывалым и удивительно быстрым, забот у меня значительно прибавилось.
Это еще хорошо, что я не уничтожил вестготов окончательно и не стал объявлять их территорию снова римской, потому что в таком случае мне пришлось бы отвлечь на этот дальний клочок земли много войск, денег и времени, а всего этого мне сейчас катастрофически не хватало. Пока что я ограничился тем, что выделил сто тысяч солидов Годегизелю, для того, чтобы он начал вооруженную борьбу за престол короля бургундов.
Таким образом, отменив праздничный въезд, я вошел в Равенну глубоко ночью, когда весь город спал. Мы приехали по Паппиевой дороге с юга и сначала через ворота проехали мои две сотни легкой кавалерии, оставшейся от гуннов и герулов, затем въехал я на своей бронированной повозке, которая к тому времени уже полностью обросла железными плитами и только потом вошли остальные войска, сначала лучники и самыми последними копейщики.
Некоторые горожане, впрочем, не спали и с удивлением смотрели на мои войска. Я же наблюдал за сонной Равенной, главную улицу которой освещали газовые фонари.
Приехав во дворец я встретил Евмена вместе с придворными и Нимарка, стоявшего во главе новых десяти легионов, которые он набрал за время пребывания в городе. Они приветствовали меня, но я провел встречу очень кратко и позвал их явиться с докладом через полчаса в мой кабинет на четвертом этаже. Затем я привычно поднялся в свои покои и первым делом принял баню в термах, а затем поужинал и снова встретился с военными и гражданскими советниками.
Из телохранителей со мной остался только Залмоксис, а остальных военачальников и дуксов войска я отпустил отдыхать. Парсаний тоже остался во дворце, но выпросил у меня час на встречу с нужными людьми и обещал, что скоро вернется с докладом о ситуации дел в стране.
Пока что я выслушал доклад о том, что происходило в городе и стране и в целом остался доволен. Казна пополнилась, крупные города и провинции после моих угрожающих поездок исправно платили налоги и выполнили все данные мне обещания, а разбойники и пираты на время притихли. Казалось, что в империи наступила благодать. Но это была только видимость. На самом деле, на дне этого кажущегося благополучия кипели нешуточные страсти и предрекали очередные кровавые штормы.
Самой главной опасностью оказался флот вандалов в количестве от полусотни до ста боевых кораблей, который видели возле Сиракуз. Оттуда, собственно говоря и поступило сообщение о нем. Куда корабли врага отправились дальше, было непонятно, то ли на север к Капуе и Риму, то ли на восток к Брундизию и Равенне. Эта неопределенность сильно тревожила меня, поэтому я, собственно говоря, и отпустил Парсания, чтобы он выяснил, куда таинственно делись вандалы.
Выслушав грандиозные планы Беллатора по наполнению казны за счет поступления налогов, а также Гордия по строительству дорог по всей стране, я отпустил их. Нимарк доложил, что он обучил новые легионы и они вполне готовы идти воевать. Вместе с
