все.
– Снова йогоры, – ответил кто-то из них.
– Да что такое? – вмешалась я.
– Хаммер Ишиминэ ввязался в драку с Роем Тонаем.
Молоток-Хаммер мог быть только один. Ни слова не сказав Арту, я бросилась в гущу толпы, расталкивая зевак.
Когда я пробилась к центру, потасовка была в полном разгаре: мелькало что-то горчично-желтое, слышалось шмяканье кулачных ударов и улюлюканье мальчишек в толпе. Мужчины постарше вбежали, чтобы разнять дерущихся. Наконец возник Рой, нос и губы в крови, правое ухо распухло. Физиономия Хаммера, напротив, не пострадала, но от воротника на его стиляжьей экипировке только нитки торчали. Его верный соратник Манджу так и стоял в боевой стойке.
Усач лет тридцати ткнул пальцем в драчуна в одеянии цвета горчицы.
– Все, Хаммер. Впредь тебе запрещено сюда приходить.
– Да и наплевать! Кому нужны эти танцы? – И тут он в толпе заметил меня. – Эй, Тропико, пошли отсюда.
Подумать только, он посмел обратиться ко мне так, будто я его девушка! Не дрогнув, я ни слова ему не сказала.
Хаммер заржал, будто все это было шуткой, и с важным видом вышел из “Арагона” в сопровождении Манджу.
Я подошла к Рою, который как раз в этот момент выплюнул зуб. Хорошо хоть, что не передний. Я протянула ему носовой платок, который был у меня в кармане.
– Тонаи, ты тоже должен уйти, – сказал ему “калифорниец”.
– Я защищался!
– Я слышал, ты виноват не меньше, чем Хаммер.
Тут нас нашел Айк и принялся осматривать губу Роя.
– Все, поехали, – сказал он. – Надо наложить швы.
Не раздумывая, я пошла с ними, и когда вспомнила про Арта, то хотела вернуться и как следует попрощаться, но было уже поздно.
Глава 11
Иногда по ночам я скучаю по маме, папе и Аки. И еще по нашей собаке Расти. Расти скорее был собакой Аки, но когда Аки не было, он не отходил от меня.
По дороге домой настроение в переполненном “олдсмобиле” было куда кислей, чем когда мы направлялись на танцы. Кэтрин по какой-то причине расстроилась больше всех. Она все время вздыхала и звучно пошлепывала губами, а я слишком мало была с ней знакома, чтобы попросить перестать. Мы все были разочарованы в Рое – а он, измазавший кровью мой любимый, как я теперь осознала, носовой платок, хранил гробовое молчание, никак не желая объяснить или оправдать свое поведение. Даже пристойности не хватило извиниться за то, что он устроил такой спектакль и испортил нам вечер. Мало того, все мы, кто считался в его компании, оказались запятнаны как нарушители спокойствия.
В паре кварталов от перекрестка Кларк и Дивижн подала голос Чио:
– Айк, сначала можно высадить Аки.
Он тут же просигналил, что намерен перестроиться в другой ряд, но я остановила его:
– Не надо. Я прошла курсы медсестер в Манзанаре. Могу помочь тебе Роя заштопать.
Айк подъехал к дому, где жили девушки, и нашел местечко у обочины. Луиза почти вылетела с заднего сиденья, кое-как поблагодарив Айка за доставку. Кэтрин, которая попыталась тоже что-то сказать, сумела только в очередной раз шлепнуть губами. Одна Чио осталась сидеть сзади.
– Я тоже могу помочь, если нужно. Я раньше забивала животных на ферме, так что крови совсем не боюсь.
Рой округлил глаза. Я с трудом подавила смешок. Зато Айк повел себя джентльменом, поблагодарил Чио и вежливо отказался.
Чио проскользнула к открытой двери.
– Что ж, тогда пока, – сказала она и вслед соседкам поднялась по ступенькам крыльца.
Я было собралась съязвить, но прикусила язык. Ну и что, если она запала на Айка? Видно, когда дело касалось любви, Чио шла напролом. Моя мать назвала бы ее сунао – простодушная девушка, без притворства. Вот только, стоило завести речь о Розе, как вся эта ее распахнутость куда-то девалась. Но хотя бы Луиза что-то рассказала сегодня о том, что случилось между соседками.
Мы ехали мимо отеля “Марк Твен”, когда перед самой машиной перебежала вдруг улицу та высоченная дама в модном коктейльном платье, которую я здесь уже видела. Айку пришлось резко вильнуть, чтобы ее не задеть, и он выругался тихонько.
– Я уже видела ее раньше, – сказала я.
– Хочешь сказать, “его”? – обрел дар речи Рой, пусть говорил он невнятно из-за разбитой губы.
– Что?!
Он убрал ото рта испачканный носовой платок.
– Да, это парень, наряженный в женское платье. У нас в лагере тоже было несколько таких типов.
– Не может быть, – произнесла я, не в силах представить, чтобы в японском обществе творилось что-то подобное.
– Может.
– Нет, никогда не поверю, – уперлась я, ведь Рой, пользуясь моей доверчивостью, частенько меня разыгрывал.
– Ну, послушай, ты в лагере большую часть времени стояла за прилавком, раздавала людям верхнюю одежду и одеяла. А я расхаживал по всему нашему блоку, выполнял поручения, доставлял почту, занимался коммерцией. Парень, который свободно заходит всюду, не может кое-кого не приметить.
– Кого, например? Я их знаю?
Мне требовались доказательства, но Рой, начав было фразу, вдруг выдал совсем другое.
– Знаешь, Аки, иногда ты здорово напоминаешь мне Розу.
Прозвучало это совсем не как похвала.
– Что ты хочешь сказать?
– Роза не знала меры, совала нос в то, что ее не касалось.
Меня это замечание задело.
– Ты испортил мой носовой платок, – сердито сказала я. – А ведь это Роза мне его подарила.
– Правда? – спросил он, смягчая тон.
Нет, это была неправда, но мне хотелось его наказать, хотя бы чуть-чуть.
Рой и Айк жили в одной из четырех квартир, принадлежавших дяде Айка. Сам дядя с женой занимали две квартиры на том же этаже; я не стала интересоваться, почему супружеская пара живет в двух отдельных квартирах. В четвертой, этажом ниже, обитала семья китайцев.
Здание было старое, но содержалось в порядке. Серая краска на дереве в лунном свете казалась свежей. Уходя, парни оставили гореть настольную лампу, свет которой лился сквозь решетку открытого окна. Когда мы вошли, Айк включил еще и старинный торшер. Гостиная была уютная: восточный ковер на деревянном полу, камин, пара удобных кресел и диван с ножками в виде птичьих лап. Вообще комната выглядела какой-то абсолютно нормальной, что и умиротворяло, и вызывало зависть одновременно.
Рой тут же рухнул на диван, украшенный двумя пухлыми подушками. Он уложил голову на одну из них, по-прежнему прижимая платок к разбитой губе.
– Схожу за своей сумкой, – сказал Айк, направляясь в одну из спален. – Нужно иглу простерилизовать.
Я неловко переминалась, не зная, куда себя деть.
– Я могу чем-то помочь?
– Нет-нет. Просто займите чем-нибудь пациента, –
