Когда она заговорила, речь у нее была поспешной, торопливой:
– Интересно ты заговорил. Кажется, когда мы трахались в последний раз, тебе очень даже нравилось мое лицо.
Я склонил голову.
– Разве? Готов поклясться, я тогда не просто так взял тебя сзади.
Мадлен тихо ахнула, лицо ее залила краска. Все вокруг хихикали, а кто-то закричал: «О-о-о, гори в аду, детка!»
Я склонился к самому ее лицу, посмотрел ей прямо в глаза.
– Ты поступила мерзко, Мадлен. А я не хочу больше марать руки. – Я развернулся и пошел обратно к Эйприл, взял ее за руку. Оглянулся через плечо, перед тем как пойти в джакузи. – А если еще хоть один гребаный раз пристанешь к Хейли, окажешься в «Веллингтон-Преп», где учится парень, которого ты обвинила в изнасиловании, и поверь мне, он точно знает, что ты сделала.
Мадлен раскрыла рот от изумления. Я и сам чуть не последовал ее примеру. Я что, только что вступился за Хейли перед всеми? Вот черт.
Страстно желая стереть этот момент из памяти, я потянул Эйприл за собой, через заднюю дверь, и захлопнул ее за нами. Сквозь тонкий слой стекла, отделяющий нас от остальных гостей, всем было видно, как я прижал ее к стене, как завладел ее губами, и мне насрать было, что подобное не входило в мои планы. Я собирался использовать Эйприл, чтобы сильнее разозлить Мадлен, помучить тем, что предпочел ее соперницу, но пришлось зайти чуть дальше, потому что я отчаянно хотел стереть из головы все мысли о Хейли.
Я ужасно злился на себя. За день у меня накопилось столько воспоминаний о Хейли, что они невольно преследовали меня, но прямо сейчас мне хотелось засунуть их в дальний ящик. Я скользнул языком в теплый рот Эйприл, и на мгновение меня отвлек вишневый вкус ее губ. Она забросила обтянутую джинсами ногу мне на бедро, притянула меня ближе. Застонала, запустила пальцы мне в волосы.
Убирайся. Прочь. Из. Моей. Головы.
Я потерся членом об Эйприл, мне хотелось усилить давление, сделать все что угодно, лишь бы не думать. Но ничего не вышло.
Почему Хейли так переживала, что подруга попытается задрать ее рубашку?
Застонав, я оттолкнул Эйприл, повернулся к ней спиной и пошел навстречу осенней ночи. Листья шуршали под ногами.
– Кристиан? – окликнула она, пытаясь поравняться со мной. – Что случилось? Все было так хорошо.
Недостаточно хорошо.
– Мне надо кое-что сделать.
Я неискренне извинился перед Эйприл и поспешил обратно в коттедж. Грудь у меня с каждым шагом вздымалась все сильнее, а кулаки я сжал так крепко, что заболели руки.
Я проигнорировал всех, кто пытался меня остановить и поговорить о Мадлен и том представлении, которое мы устроили, шел, пока не оказался перед Олли, который почти преуспел в своем стремлении залезть Бристоль в штаны. Он широко улыбнулся, заметив меня.
– Братишка, отличное представление. Мадлен вылетела отсюда быстрее, чем последний мяч Эндрюса влетел в ворота.
– Мне нужно кое-что сделать, и мне нужна твоя помощь.
Его ухмылка тут же исчезла.
– Что? Прямо сейчас? – он посмотрел на Бристоль, потом снова на меня и застонал. – Ладно. Но только потому что у тебя гребаный день рождения.
Он подмигнул Бристоль и пошел за мной вслед. Остановился он в последнюю секунду, когда дом Эрика остался позади, а я уже открыл дверь в машину.
– Погоди, мы что, уезжаем? Мы уезжаем с твоей же вечеринки?
Я проигнорировал вопрос, попросту скользнул на водительское сиденье.
– Как зовут девчонку, с которой вечно тусуется Хейли?
Олли уселся рядом.
– Рыженькая, сексуальная? Пайпер Джейкобс. А что?
Машина взревела, и я покосился на Олли.
– У тебя есть ее номер?
Он покачал головой.
– Нет, для меня она слишком заносчивая, за такой не побегаешь. Хотя я бы с радостью выяснил, рыжая она от природы или нет, если понимаешь, о чем я. – Он поиграл бровями.
Я знал, что действую непредсказуемо и опираюсь в основном на инстинкты.
– Найди ее в Сети. Выясни, где она. Мне надо увидеться с Хейли.
Олли не пошевелился, не достал телефон. Вообще ничего не сделал, просто сидел и моргал.
– Что?
Жаль, что я сам не знал Пайпер. Я бы оставил Олли здесь, а сам бы выследил ее и потребовал, чтобы она рассказала, что творится с Хейли.
Я понятия не имел, почему так волновался о ней. Я не хотел этого – ни капельки. Я предпочел бы неприязнь, которую испытывал к ней прежде. Но во мне что-то будто горело, подстегивая раскопать истину. Узнать все ее тайны и оберегать их.
– Я тебе помогу, – наконец произнес Олли, откидываясь на спинку сиденья, но даже не достал из кармана телефон, не стал искать, где этим вечером могла оказаться Пайпер. – Но ты расскажешь мне, зачем все это. Расскажешь, почему сказал Хейли, что это она виновата в маминой смерти. – Он смерил меня суровым взглядом, в котором не было ни капли привычного веселья. – Видишь ли, если Хейли не засовывала обезболивающие прямо маме в глотку… ее вины в случившемся нет.
На мгновение мне показалось, что мне вспороли грудь и кровь потекла по одежде.
Сжав руль, я дал задний ход, чтобы выехать на дорогу. В горле стоял ком, было тяжело глотать.
– Я расскажу тебе по дороге.
– По дороге куда? – спросил Олли, доставая телефон.
– По дороге туда, где сейчас Пайпер. А потом по дороге к Хейли.
Говорят, правда освободит тебя, но я сильно в этом сомневался. Меня она, судя по всему, направляла прямиком к Хейли.
* * *
Почему она все не берет трубку? Я расхаживал по спальне и успел несколько раз споткнуться о дурацкий баскетбольный мяч, лежащий на полу. После ее звонка прошло уже два часа. Она была сама не своя, сказала, родители снова ругаются. А когда я спросил из-за чего, она сказала, что пойдет туда, где лучше слышно, а потом перезвонит мне.
И до сих пор не перезвонила.
Я волновался за Хейли. Не только потому, что она мне ужасно нравилась, но и потому, что она была мне другом. Одним из лучших моих друзей. Играла со мной в видеоигры, с радостью болтала с Олли, даже в те дни, когда он раздражал. Она говорила, что всегда хотела брата или сестру, чтобы было с кем провести время, когда родители ругаются, так что я просто обязан был предоставить ей на время своего брата.
Вздохнув, я вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз. Мама была в кухне, готовила. Что-то звенело, гремело, и эхо
