было создано.
Роуз встретила его взгляд, и в её глазах промелькнуло что-то тёплое, почти личное.
– Гениально, правда? Немного магии, немного политики – и вот у нас идеальная королева.
Эдмунд, стоявший чуть в стороне, театрально развёл руками.
– Значит, настоящая Елизавета… – начала я, но Роуз перебила.
– Исчезла, как и я когда-то. Мы обе были частью игры, в которую никто из нас не хотел играть.
Джулиан нахмурился, его голос стал резким: – И теперь я должен стать частью этой игры?
– Ты не просто часть. Ты ключевой игрок. Шекспир никогда не существовал как человек. Это было имя, которое скрывало группу людей. Но теперь всё зависит от тебя.
Роуз посмотрела на него с мягкой улыбкой.
– Почему? – Его голос дрогнул.
– Потому что ты – последний. Только ты можешь завершить их работу.
Её слова повисли в воздухе, и тишина стала невыносимой. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Анна, ты не просто зритель. Ты тот, кто делает невозможное возможным. Без тебя он не справится.
Роуз подошла ближе, её взгляд смягчился.
Я встретила её взгляд, и в груди защемило. Всё это казалось нереальным, как сон.
– Всё предельно просто. Профессор, пора стать Шекспиром.
Эдмунд, стоявший у стены, усмехнулся.
– Решение за вами.
Роуз посмотрела на нас, в ее глазах вспыхнули отблески огня.
Архив
Мы провели с Роуз весь день и часть позднего вечера, узнавая все новые иновые подробности ее путешествия, и того, как она вливалась в новую жизнь. До постоялого двора, что нашел для нас Эдмунд мы добирались под покровом ночи.
Утро в Лондоне эпохи Тюдоров было другим. В отличие от современных городов, этот мир просыпался неторопливо, будто ещё не решил, стоит ли начинать новый день. Через тяжёлые занавеси пробивался тусклый свет, мягкий и рассеянный, как будто солнце стеснялось заглядывать в этот мир. За окном слышались крики торговцев, звон колёс по булыжникам и редкие шаги – в этой эпохе улицы оживали медленно.
Я вдохнула запахи, пропитавшие комнату: дым от углей в очаге, пряный аромат подсушенных трав, влажный запах дождя, пробравшегося через щели в окнах. Всё это было странным и в то же время каким-то правильным, как будто я принадлежала этой эпохе.
Джулиан сидел у окна. Он выглядел как человек, который провёл ночь в раздумьях, а не в покое сна. Лёгкие тени под глазами и его напряжённая спина выдавали борьбу, что кипела внутри. Перед ним на столе лежали бумаги, перо, чернильница.
– Ты не спал? – тихо спросила я, подходя ближе.
– Слишком много мыслей.
Он обернулся, и на его лице отразилась усталость, но взгляд остался ясным и сосредоточенным.
– О Роуз? – осторожно предположила я.
Я села напротив него, заметив, как он нервно вертит перо в пальцах.
– И о ней тоже. Всё это… слишком. Код, Шекспир, легенды – и вдруг мне предлагают стать частью этой истории?
Он усмехнулся, но в этой улыбке не было радости.
– Как можно быть готовым к такому? – спросил он, глядя на меня, будто искал ответа.
Его голос звучал тихо, но в каждом слове чувствовалась тяжесть, как будто он не мог поднять их.
– Ты всегда стремился понять Шекспира, – напомнила я, мои пальцы легко коснулись его руки. – Теперь у тебя есть шанс стать не просто наблюдателем.
– Анна, это всё равно что пытаться поймать собственную тень. Как я могу быть тем, кто уже стал мифом?
Он на мгновение замер, затем тихо произнёс:
– Ты не должен быть им, – ответила я. – Ты должен быть собой. Но… если бы кто-то мог справиться с этим, то это ты.
– А что, если я разрушу всё, что должен сохранить?
Джулиан опустил взгляд на наши переплетённые пальцы. Его голос был мягким, но в нём звучала тревога.
Я хотела сказать что-то обнадёживающее, но дверь распахнулась, и в комнату влетел Эдмунд.
– Ах, мои философы, какие же вы серьёзные с утра пораньше! – объявил он, снимая свою шляпу с широкими полями и энергично тряся её, разбрасывая капли воды.
Джулиан поднял голову, слегка нахмурившись.
– У тебя всегда такое настроение с утра?
– Конечно, профессор, – отозвался Эдмунд, склонившись в насмешливом поклоне. – И, между прочим, у нас есть дела.
– Какие именно? – осторожно спросила я.
– Время для небольшой экскурсии. Архив ждёт.
Эдмунд поднял указательный палец, его глаза лукаво блеснули.
Архив Кода Шекспира находился под старинным зданием с массивными стенами и железными решётками на окнах. Его дверной проём был украшен странными символами, которые казались древними даже для этой эпохи.
Эдмунд с театральным жестом отворил дверь, и мы вошли внутрь.
Тишина обрушилась на нас сразу, как только за нами закрылась дверь. Это была не пустая, а полная тишина, насыщенная запахами старых книг, пыли и воска. Высокие полки тянулись вдоль стен, скрывая бесконечные ряды свитков и томов.
Джулиан немедленно направился к полкам, его взгляд горел интересом. Я последовала за ним, чувствуя, как кулон на моей шее едва заметно пульсирует теплом, словно реагируя на это место.
– Здесь есть всё, что вы хотите знать, – заметил Эдмунд, лениво развалившись в кресле у камина. – Вопрос только в том, хотите ли вы это знать.
– Перестань быть таким таинственным, – бросил Джулиан, перебирая книги.
– Я не таинственный, – парировал Эдмунд с усмешкой. – Я драматичный. Это разное.
Спустя час поисков Джулиан нашёл то, что заставило его замереть. Пожелтевший лист бумаги выпал из древнего фолианта.
– Это… – начал он, поднимая лист.
На странице был текст, который выглядел как отрывок пьесы. Строки были написаны на староанглийском, но Джулиан начал читать их вслух, и я почувствовала, как слова оживают в воздухе. Он читал достаточно долго, но вдруг прервался полуслове.
– Но это нечто незавершённое, – тихо сказал он, глядя на меня. – Как будто это ключ к тому, что я должен создать.
Эдмунд, склонившись на спинку стула, лениво заметил:
– Не удивлюсь, если их писал один из нас. Может, даже я. – Это не смешно, – холодно бросил Джулиан, его голос дрогнул. – Это моя жизнь.
