происхождением, вот и кручусь.
- И давно?
- Года три. С какой целью интересуешься?
- Хочу понять, что происходит с одним человеком.
- Ничего хорошего, поверь. Унижение, травмы, вечный понос и усталость.
- Почему же не бросишь?
- Брошу, если усыновишь. Но ты ведь не за этим меня вызвал. И все не за этим. У вас всех одна цель. Вкачать побольше за одни и те же деньги…
- Что ты испытываешь при этом?
- Зависит от клиента. Но, в общих чертах, ненавижу всех и не испытываю ничего, кроме этого. А ты чего интересуешься?
- Виноват я перед одним человеком. Кругом виноват.
- Так скажи ему. В нашем ремесле, знаешь ли, и опоздать можно. Никогда не знаешь, доживешь ли до следующего дня. Могут избить или покалечить. Можно и сифилис, и СПИД подцепить, а там уж... Кому как повезет. Да, и выйти из этого сложно. Сутенер всегда пасет свое стадо. Из-под земли выкопают. Так что, без разницы, братва тебя грохнет, или какой-нибудь извращенец.
- Хорошо. А представь, что ты свободен, что бы ты делал?
- Не знаю. Как-то представить не могу. Опять же, зависит от того, нажил ли ты денег. Если нет, рано или поздно вернешься. Работа грязная, но более-менее доходная. Все ж не подносы таскать или мешки разгружать.
- А к нормальной жизни вернуться? Ну, найти одного человека, чтобы жить с ним?
- Возможно, наверное, только человек этот должен быть необычным, да, и принять тебя со всем этим дерьмом. Если любишь, борись за него. Мне было бы приятно думать, что хоть кому-то может повезти. И спеши. То, что я сказал, остается в силе. Я бы не взял с тебя денег, будь я один, но внизу пастух. Мне никак без дохода. Давай напоследок хоть что-нибудь для тебя сделаю, а то как-то совсем не айс.
- Ты и так уже много сделал.
- Можно я хотя бы виски выпью? Ты, вроде бы как, предлагал?
- А, да. Конечно. Прости. Задумался.
- Не думай. Делай что-нибудь. Ну, будь здоров.
- И ты тоже.
- Захочешь развлечься, вызывай. Мне будет приятно обслужить тебя.
Рой чувствовал себя скверно. Усталость валила с ног, но уснуть не получалось. В последние несколько ночей Маккена не мог избавиться от одного и того же повторяющегося сна. Он из последних сил пытался удержать веревку, а там, на другом конце над пропастью был Энди. Маккена даже пытался кричать, но что-то сдавливало горло, и он не мог. Веревка выскальзывала из рук, и Рой понимал, что еще немного, и Энди сорвется. Отпусти меня! Маккена так отчетливо слышал голос парня, словно тот шептал ему на ухо. Отпусти меня! Рой терял силы и равновесие, земля под ним осыпалась. Время отсекало сектора. Четверть… Треть… Две трети… Еще немного, и Рой тоже сорвется. Он уже терял от напряжения зрение, лопнувшие сосуды заполняли кровью глаза. Сквозь мутную алую пелену Маккена с ужасом видел, как Энди достает нож, перерезая веревку. Не-е-ет! Неееееееет!.. И в это мгновение Рой просыпался с криком, понимая, что кричал наяву. Сердце в истероидном припадке металось от макушки к стопам, легкие взбесившимся насосом прокачивали воздух, и пот потоками бежал по вискам и спине. Это только сон. Только сон, но ни одна клетка организма не верила. Рой падал назад на подушки и лежал в полуобморочном состоянии до тех пор, пока озноб не сотрясал его.
Рой тонул в одержимости. Навязчивое ощущение чего-то неминуемого ни на минуту не оставляло его. Стив сходил с ума, понимая, что Маккена балансирует на тонкой качающейся грани нервного срыва. Время шло, но ничего не менялось. Рой пил, а после сидел опустошенный и молчаливый. Ржа вины разъедала его изнутри, и Шону едва удавалось незначительно тормозить процесс. Студия все больше напоминала свалку, и Ольге приходилось каждый день молча начинать все сначала. Она начала принимать капли, чтобы переживания не убили последние силы. Уже ни для кого не было секретом, что Рой умирал. Медленно. Необратимо. От тоски. Он вновь похудел, осунулся, перейдя в следующую возрастную категорию. Трагедия Маккены перестала быть внутренней, богато выплеснувшись наружу. Ее было много, и она уже чувствовалась повсюду. В ванной продолжали висеть два полотенца, а Рой спал на подушке Энди. Рюкзак мальчишки превратился в сокровище, и Ольга временами замечала, как Маккена достает оттуда вещи парня, замирает с ними в обездвиженности, а после аккуратно убирает обратно. Рой искал себя, но нигде не находил даже следов. Его держала какая-то нить, второй конец которой уходил в неизвестность. Маккена чувствовал Энди. На какой-то сотой подкорке была приоткрыта крошечная щель, и легкий движущийся сквозь нее поток приносил ощущение парня.
- Он потратил на нее последние деньги, - нервно начал Стив, стоя напротив беговой дорожки. – Зачем? Неизвестно, что он сейчас ест, а ты позволяешь себе бездействовать. Он хотел, чтобы ты держался, а ты что делаешь?
- Ни-че-го, - протяжно выдохнул Рой.
- Попробуй объяснить мотив, если найдешь. Только не мне, а Энди.
- Ему не все равно?
- Думаю, нет. Было бы все равно, он бы не сделал для тебя то, что сделал. Ты не согласен? Насколько правильно я понимаю, он всей своей жизнью доказывал тебе это. Выходит, тебе плевать, так?
- Не так.
- Не так? Тогда какого хрена ты превращаешься в то, что уже трудно охарактеризовать? Не думаю, что у него появится желание еще раз рвануть тебя с того света. Ты сдохнешь, ну, и черт бы с этим, только парня жаль. Получается, он зря сломал себе жизнь?
- Ему не придется…
- Кто знает. Вернись в себя, начни работать, и дыши уже, наконец. Знаешь, что я хочу тебе сказать? Ты заставлял его существовать, но он жил, а ты? Он дал тебе жизнь, а ты существуешь. Ты хуже сутенера, Рой. Ты всегда забирал у него все. Так прими это уже и живи с этим. Это твой выбор, и нечего теперь развешивать по стенам сопли. Давай, подбери свою унылую задницу и тащи ее на дорожку. И ее протрясешь, и колено проработаешь. И я тебе обещаю, когда ты опять станешь прекрасным и свободным, я с тебя слезу.
- Джек! – взмолился парень. – Я больше не могу! Ты держишь меня, словно я - воздушный змей. Хочешь, чтобы я летал, а сам болтаешь на веревке. Отпусти уже, наконец.
- Энди, он явится
