с западным ветром. Это сильный ветер. Серьезный… Ты не готов выдержать его пока…
- Кто явится?
- Тот, кого ты вызвал.
- Ну, так и слава богу! Пусть берет мою шкуру! Я смогу подняться, так что сгину с почетом…
- Он возьмет! Не сомневайся! – гневно перебил шаман. – Только перед этим возьмет и его! Ты дважды нарушил закон, и теперь, чем больше будешь страдать, тем ему слаще. Неужели непонятно?! Если собираешься сдаться сразу, к чему просишь, чтобы я помог?! Будешь готов противостоять западному ветру, я отпущу тебя! Если не согласен, отдай его жизнь, и покончим с этим! Кольца сцеплены пока, и ты это знаешь!
Капли Дождя никогда не разговаривал с Энди в подобном тоне. Лицо его изменилось, и в выражении открылась гневная глубина.
- Боги! – воскликнул парень. – Он же выгнал меня, так что я до сих пор делаю?! Когда это уже, наконец, кончится, что бы сдохнуть или… по-любому, сдохнуть!
- Примешь решение сдохнуть, оно будет твоим! Но только хочу напомнить, не я завязал узел на твоей жизни! Теперь иди и думай! Откажешься – что ж! Я все объяснил тебе! Решишь бороться, я помогу! А теперь я устал. Иди.
Энди был зол. Он злился на себя. Злился на подземного бога. Опять на себя. И вновь на бога смерти. Да, что ж это такое? Какого черта он так настойчив? Двадцать первый век, а тут мистика какая-то. Кому сказать – не поверят. Сумасшедший дом по этому всему рыдает, да и только. Люди рождаются и умирают, и ни у кого такого геморроя нет. Но и ни у кого нет Роя. Да, и у Энди его тоже нет. Тогда что? Люди живут, и никому нет дела до того, откуда ветер. Устал. До последнего вздоха устал. А Рой бьется где-то внутри. Мягкий и теплый, и душа Энди скулит. Что угодно, только не это. Как жить, если не ощущать внутри биение этого живого комка. Капли Дождя неправ. Не такой это узел, какой он показал. Это узел, из которого не торчит ни один конец. И колец нет, потому что сплошной ком. Свалявшийся и сцепившийся. Хрена вам всем! Не дождетесь! Я человек из рода соколов! Ни один ветер, будь то западный, восточный или все сразу не слизнет меня с земли! Слышишь ты, безголовый урод! Нужна моя жизнь – иди и бери!
Парень не помнил, как оказался возле валуна. Тонюсенькая струна едва ощутимо завибрировала в сердце. Тиа. Как же мне не хватает твоей флейты. Я гол и одинок, и в душе плотными кругами кромешная тьма. Сам рискую потеряться, потому что там хаос. Все навалено руинами и мертво. Энди сел, прислонившись головой к валуну. Устал. Смертельно устал. Парень смотрел на кружево веток, сквозь которое неровными льдинками проглядывало ломанное бесцветное небо. В голове повторялся металлический грохот, словно работал какой-то плохо налаженный механизм. Тяжелые детали терлись и бились друг о друга, и сквозь этот скрежет тихо-тихо слышалась тоненькая мелодия. Мелодия Тиу, прозрачная и хрупкая, лилась сквозь настойчивый шум, и Энди слышал ее. Тиа разговаривала с ним. Через сотни километров. Через десятки часов парень впитывал мелодию, аккуратно укладывая ее внутри, словно светло-желтую шелковую ленту. Она входила в него и оставалась, и мальчишка чувствовал, что ни западный ветер, ни безобразный бог, ни Смит, никто не сможет ее отобрать. Даже, если они заберут все до последней крошки, это останется с ним. Энди вдруг понял, что хотел бы слышать эту мелодию в последнее мгновение перед тем, как умрет.
Джил застала шамана в тяжелых думах.
- Я принесла чечевичную похлебку, - сказала она, не ожидая, что Джек вздрогнет от ее голоса.
- А? Не заметил, как ты пришла, - произнес он на одной ноте, словно не до конца вышел из своего состояния.
- Случилось что-то нехорошее?
- Еще нет, но уже близко.
- Энди? – спросила женщина.
- У него не хватит сил, - грустно и серьезно ответил старик. – Не знаю, как это предотвратить.
- Джек, ты всегда находишь решение. Я не видела еще более мудрого человека, чем ты, и я всегда буду согласна с тем, как ты решишь.
- Он теряет силы. Это – как вода в ладонях. Пытается бороться, но… Он все раздал, не думая, как будет сам. Я видел его будущее.
- Что там?
- Знаешь, почему я до сих пор живу? – вдруг спросил старик. - Потому, что никогда не нарушал закон, а он нарушал и теперь готов биться ради тех, для кого это сделал. У него свой закон, и он безрассудно смел, чтобы диктовать его. Я давно живу, но никогда не слышал, чтобы птица билась с ветром, зная, что не одолеет его.
Джил не ожидала. Она даже не нашла, что ответить, потому что понимала, Капли Дождя сказал это с великой досадой в душе′.
- Он – мальчик не нашей крови, - со скорбью продолжил шаман, - но готов спорить с нашими богами, отстаивая свое право на любовь. Он мог бы быть великим вождем…
- Вождями рождаются.
- Да.
Джил помолчала, а после нежно обняла Джека за плечи.
- Я готова идти с тобой. Скажи, что взять в дорогу?
- Ты…
- Джек, я давно знаю о твоем решении и горжусь тобой, великий Сокол. Я, Птица Целующая Цветок, смогу преодолеть все в тени твоих крыльев.
- Джил, - на глаза старика навернулись слезы. Он смотрел на нее, не в силах подобрать слова. Да они и не нужны. Она читает их в его зрачках.
- Кукурузные лепешки и соус из вяленых томатов, - чуть улыбнулся Капли Дождя. – Никто не делает это лучше тебя.
- Скажи, когда?
- Ты поймешь сама.
(1) Произносится это именно так, как вы подумали, только ударение на "у" - "хУи". :) Словари утверждают, что происхождение этого слова не известно; но появилось оно в американском английском после Второй мировой, и вполне можно подозревать, что не без помощи союзников.
Часть 8. OR I'M GET AWAY.
3.8 OR I’M GET AWAY. (Или я уйду)
«Ну, а как ты хотел? — подумал Рой, видя, что Джим начал уставать. — Быть мной непросто. Мне самому быть собой нелегко, но я практиковался почти пятьдесят лет, а ты хотел сделать все лишь за пару лет и один час? Ты хорош и убедителен,
