оказалось, что студия – совсем не главное!
Получилось так, что очень скоро эти песни пела уже вся Москва! Их после записи сразу же отдали подпольным распространителям, и понеслось!..
Название нашей группы появилось буквально на второй репетиции, где я присутствовал. Когда все собрались, Сарычев заявил:
– Надо придумать нам название! И есть идея назваться «Команда Альфа».
Тогда было вообще популярным слово «команда» в применении к музыкальным группам: «Команда „Машина времени“; „Что у вас за команда?“ – „Волшебные сумерки“, и т.д. Но Сергей имел в виду, что само это слово нужно включить в название: группа „Команда Альфа“, то есть сделать некую отсылку к американским коммандос и наименованиям их спецотрядов („Альфа“, „Бета“, „Дельта“…). И первые копии альбома распространялись именно под таким наименованием, но довольно быстро слово „команда“ отвалилось, и мы стали просто „Альфой“.»
Через месяц после выхода альбома, в самом начале весны, мы дали два концерта. Первый концерт прошел в Институте им. Курчатова (сейчас – Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт»), в актовом зале, вместе еще с каким-то коллективом. А второй концерт мы дали уже в ДК, по-моему, на улице Лесной (станция метро «Белорусская»). Там мы целиком сыграли свой альбом, добавили Круизовский «Крутится волчок», и, возможно, еще какой-то медляк Сергей спел один, «без ансамбля». Публика пришла именно на нас, и это было здорово. Если на первом выступлении была все же больше атмосфера студенческого вечера, то здесь состоялся настоящий рок-концерт.
И на концерте в ДК случилось то, что когда-то должно было случиться. Приехали сотрудники ОБХСС, повязали всех, кто был причастен к происходящему на сцене, – группу, аппаратчиков. Публику отпустили сразу, а нас начали допрашивать, что и как, кто организатор и т. д. Мы отвечали, что мы не в курсе, мы только музыканты, для нас большое счастье – просто выступить, и ни о каких деньгах мы и не помышляем, не слышали ничего о том, что нам должны заплатить, что нам не организовывали концерт, а просто сказали, что вот здесь можно выступить… В общем, несли с искренним видом всякую чушь. Не знаю, то ли повезло, то ли милиции так и не удалось выйти на устроителей, но нас отпустили. А в начале 80-х вообще стало традицией устраивать поголовные облавы на подпольные концерты. И если, например, концерт проходил в институте, то это еще могло прокатить как вечер для студентов, а вот в ДК, со специфической «хипповой» публикой сразу было ясно, что это коммерческое подпольное мероприятие. Кстати, по такому делу проходил музыкант «Воскресения» Алексей Романов: как-то на концерт группы приехала милиция, их всех повязали, его объявили организатором в итоге посадили на несколько лет. Нас сия участь миновала, допросили и отпустили.
Но теперь мы задумались о том, что, если мы и дальше хотим давать концерты, надо бы это узаконить и перейти на профессиональные рельсы. А тогда уже многие рок-группы – «Машина времени», «Автограф», «Круиз» и др. – пошли работать в филармонии, в концертные организации, которые давали им реальное право гастролировать по всему Советскому Союзу и выступать на совершенно законных основаниях, исполняя свой репертуар.
Сарычев нас сподвиг к этому, тем более что он уже до этого работал в «Круизе», и сказал, что надо искать филармонию, куда бы нас взяли на работу. Я задумался, ведь мы после института должны были отработать три года по распределению, а в 1983 году истекали только два года, как я находился на должности инженера в своем НИИ. А Володя к тому моменту уже каким-то образом сумел решить этот вопрос, отработав по распределению всего лишь около года, и уже был, что называется, вольным художником. А я-то работал на «почтовом ящике» и не представлял, как я смогу уйти раньше срока.
Однако обстоятельства сложились так, что я заболел – меня положили в больницу с эрозивным гастритом, возникшим из-за моего тогдашнего режима дня. Питался я плохо, вставал в шесть утра и ехал на работу без завтрака – в общем, заработал себе это неприятное заболевание. И мне пришло в голову, что можно его использовать как предлог, чтобы уволиться раньше положенного из НИИ. Отлежав в больнице две или три недели, я пришел к своему начальнику:
– Простите, но я хотел бы уволиться. Я заболел из-за режима дня, мне очень далеко ездить до работы, поэтому утром и поесть не успеваю…
Маневр удался – начальство вошло в мое положение. Начальник отдела сказал: «Хорошо, Виталий, подай заявление, отработай еще месяц и… выкарабкивайся. Выздоравливай!». Душевный был человек!
Я воодушевился, сообщил Сарычеву, что смогу с 1 апреля (как раз ровно после двух лет отработки) уволиться. А тут нашлась и филармония: Московская областная филармония искала гастролирующий коллектив. И, поскольку мы уже, как я говорил, через месяц после выхода нашего альбома были популярны в Москве и многих других городах, то договорились о прослушивании худсоветом из филармонии.
Прослушивание происходило в ДК Академии им. М.В. Фрунзе в районе Плющихи. Мир тесен, потому что именно в этом ДК тогда находилась база «Поющих сердец» во главе с Виктором Яковлевичем Векштейном. Помню, перед прослушиванием мы заглянули в комнату, где репетировали «Сердца», и очень впечатлились той аппаратурой, которая у них стояла – она вся была самого топового на тот момент уровня.
На сцене ДК мы выставили всю свою аппаратуру, сыграли, нас прослушала комиссия – такие солидные дяди из филармонии. В те годы исполнители могли работать либо сольно, т.е. целым концертом, либо отделением (концерт состоял из двух отделений), либо просто номером, то есть исполнять в сборном концерте несколько песен. Соответственно, это влияло на зарплату музыкантов. Каждый из них имел фиксированную ставку, но за сольный концерт он получал ее в двойном размере, за отделение – одну ставку, за номер – полставки или около того.
Итак, комиссия удалилась на совет, после чего нам было сказано, что сольный концерт нам дать пока не могут, но готовы зачислить нас с правом выступать пока что номером.
И на это Сергей сказал:
– Нет, меня это не устраивает! Я согласен только на сольный концерт.
– Не хотите – как хотите, – ответили члены комиссии, и на этом мы, собственно, и расстались.
Это прослушивание состоялось через несколько дней после моего увольнения. Я говорю:
– И что будем делать?
Сарычев отвечает:
– Да ничего! Курить бамбук и ждать новых предложений.
– А как мы будем зарабатывать деньги?! – опешил я.
– Не знаю, – совершенно искренне ответил Сергей, – я не могу вас обеспечить деньгами, увы!
Тут я серьезно задумался. Хорошо, я уволился с
