тому, чтобы я прошел туда. Тем не менее, он дал мне программу для поступления. Я посмотрел: она состояла из очень серьезных и сложных джазовых произведений, я попробовал и понял, что не осилю ее. Значит, надо попробовать что-то более простое для себя. А что это может быть? Пойти на вокал!
Надо сказать, что еще в 1982 году я обратился насчет своего вокала к Градскому – не знаю, зачем, просто хотел получить от него рекомендации, общую оценку своих возможностей. Договорился, опять же, через знакомых, приехал к нему. Увидев меня, Градский воскликнул:
– О, я же тебя помню с Алушты! Что ж ты сразу ко мне не обратился?
– Я не знал, как это сделать…
– Ну ладно. Итак, хочешь петь?
– Да, – говорю, – вот занимаюсь вокалом…
– Ну давай, покажи!
Я спел песни The Beatles: «Yesterday», совсем простую для исполнения, и, по-моему, «Let It Be» – там уже можно было больше показать свои вокальные данные.
– Ну, что же, – резюмировал Градский, – тебе не надо никак себя переделывать, пой своим тембром, он вполне приятный, ты все слышишь и поешь правильно.
Я вдохновился и пошел заниматься классическим вокалом, о чем я уже рассказал раньше.
И вот после разговора с Векштейном я вспомнил, как сам Градский мне сказал, что я могу петь, что у меня получается, и решил: пойду в училище им. Гнесиных на эстрадное отделение. Особо к вокальному экзамену я никак не готовился. Пришел и спел три песни: «Yesterday», песню «Жираф» Т. Ефимова (которая вошла в мой сольный альбом «Осень») и что-то еще. Пел, честно говоря, без особой надежды на то, что я вообще смогу пройти, но мне поставили «пять», и меня это так воодушевило, что остальные экзамены – историю, сочинение и сольфеджио – я сдал на «четыре» и «пять» тоже без особого напряга.
Меня приняли в музыкальное училище, о чем я сразу радостно сообщил Виктору Яковлевичу. А поступил я на вечернее отделение, для работающих студентов. А где можно было работать и учиться по такой специальности? Предполагалось, что, например, если ты работаешь в ресторане или филармонии (не отлучаясь из Москвы), то есть тебе надо петь вечером, значит, учиться нужно днем. И, несмотря на название отделения, именно в дневное время у нас шли занятия.
Моим педагогом по вокалу стала молодая девушка, она только начала работать. Ее звали Вера Соколова. Она пела вместе с Ириной Отиевой известную песню «Последняя поэма» (музыка – А. Рыбников, слова – условно считается, что это перевод И. Адалис из произведения Р. Тагора) для х/ф «Вам и не снилось». Она была, наверное, моей ровесницей или даже моложе, но к тому времени уже закончила училище им. Гнесиных и осталась там работать. Как и чему она меня учила? Кумирами и ее, и Отиевой были тогда Барбра Стрейзанд, Стиви Уайндер, Майкл Джексон – по сути, R’n’B, исполнение в речевой позиции. И она мне все время говорила: «Пой мимо связок, как будто ты просто выдыхаешь, вот так: кууууу…». Честно скажу, у меня тогда сразу закрались сомнения, что я смогу чему-то научиться, и не потому, что меня плохо учили, а потому, что мне это было не близко, непонятно, одним словом – не мое. Но бросать учебу я, конечно, не собирался, начал усердно учиться и делать все эти «куууу», так как понимал, что мне в любом случае нужна корочка для работы в Москонцерте. Остальные предметы – сценическое мастерство, сольфеджио, музлитература, гармония и т. д. – были интересны, нравились. Из известных ныне людей со мной на курсе учились Анатолий Алешин, Александр Лукъянов, который сейчас очень известный композитор, курсом старше – Ольга Кормухина.
В августе 1983 года мы в «Поющих сердцах» (а именно это название осталось у новой группы) отрепетировали программу, а в сентябре поехали на мои первые в жизни гастроли, по Пермскому краю: Березняки – Соликамск – Пермь. В каждом городе мы выступали целую неделю, по два концерта в день – это была обычная практика тогда. Что я там пел? Вообще, когда я пришел к Виктору Яковлевичу, то думал, что буду и играть на бас-гитаре, и петь. Но он сказал: «Нет, басист у нас уже есть» (как я говорил ранее, там были два брата – гитарист и басист). Деваться мне было некуда, я стал, как сказал Векштейн, «свободным вокалистом». Таких, кроме меня, там было еще двое плюс Антонина Жмакова, жена Векштейна. Несмотря на то, что он хотел делать новую группу, с новым направлением, но рассматривал это по-прежнему в ключе ВИА – где будет несколько вокалистов, вокалистка… То есть он понимал, что надо что-то менять, но вот в какую сторону – это пока было неясно.
Не могу сказать, что гастроли мне прямо понравились – это были совершенно не рок-концерты, а выступления для очень смешанной публики. И в основном там присутствовали далеко не любители рок-музыки, а обычные люди, скажем так, обыватели.
Плюс к этому месяца через два Векштейн объявил, что пришла разнарядка (тогда были и такие) записаться на «Мелодии» – у него это давно стояло в планах – то ли договоренность, то ли обязанность в ответ за какие-то услуги. Тогда было как: если член Союза композиторов хочет выпустить альбом или миньон (а члены Союза композиторов должны были выпускать на «Мелодии» свои произведения, это же приносит деньги), ему на планерках «назначали» для этой цели штатных музыкантов. Был такой композитор Иосиф Тамарин. Ему понадобилось записать четыре песни, и было так распределено, что их запишут «Поющие сердца». Стихи на песни Тамарина написал Михаил Шабров, известный уже тогда поэт. По стечению обстоятельств, он был еще и членом худсовета «Мелодии», что, конечно, упрощало процесс выпуска пластинки. Дело оставалось лишь за исполнителями. Ну вот, мы записали это в студии Виктора Яковлевича, я спел эти песни – как считаю, бездарно и совершенно без удовольствия. Да и Векштейну это было не нужно, он просто сказал так: надо это записать. Так или иначе, пластинка эта вышла под именем «Поющих Сердец», и я ее увидел где-то году в 86-м во время гастролей во Владивостоке.
Осенью 1983 года мне удалось принять участие в передаче «Утренняя почта»[47]. Сначала шел разговор о том, что там примут участие «Поющие сердца», но именно такого коллектива уже не существовало, а название мы пока не поменяли, поскольку это зиждилось на куче бюрократических манипуляций, и заменить название тогда было очень сложно. Составы ВИА менялись как перчатки, а
