концертов в месяц я получал 220–250 руб. «грязными» – это ненамного больше по сравнению с моей работой инженера. Там у меня был оклад 140 рублей плюс квартальная премия в размере оклада, то есть практически то же самое.
А в ресторане я стал зарабатывать больше. Причем это не была какая-то халява: заказали песню, и мы ее играем неважно как, лишь бы получить деньги. Нет, мы старались подходить к этому ответственно – скрупулезно, насколько возможно, снимали партии, чтобы звучать максимально близко к оригиналу. Мы исполняли и популярного тогда Майкла Джексона – «Billie Jean» и «Thriller», Тото Кутуньо и всех прочих итальянцев, «Secret Service» и т. д. Из нас пятерых пели трое – я, гитарист и барабанщик. В общем, работали мы слаженно, весело.
В августе 84-го, когда я уже ушел от Векштейна, нашу команду, играющую в ресторане, пригласили в люксовое место Москвы – гостиницу «Союз» на Речном вокзале. Тот ансамбль, который там постоянно работал, ушел в отпуск, и надо было заменить их на месяц. Попасть туда было очень престижно, и я не помню точно, как нам это вообще удалось, но не обошлось без помощи знакомых. И этот месяц оказался незабываемым, мне показалось, что я очутился на другой планете. Такой публики, как там, я до этого никогда и не видел: из женщин, как мне казалось, там присутствовали одни путаны; из мужчин были иностранцы, цеховики, фарцовщики, какие-то бандиты – то есть простых людей не было. И на гулянках в этом ресторане люди выкидывали такие деньги на музыку! Например, в «Измайлово» заказать песню (какую-нибудь, скажем, «Акапулько») стоило 5 рублей. Сыграли за вечер заказов 10 (что было очень неплохо), заработали 50 рублей, поделили на пятерых, и получилось, что за день заработал 10 рублей – хорошо. А в «Союзе» заказать песню стоило от 20 рублей, в четыре раза больше! И заказы эти сыпались просто как из рога изобилия. В конце каждого дня работы меньше 100 рублей у меня в кармане не было! Там крутились сумасшедшие деньги, но это была непростая работа.
Через месяц мы снова оказались в Измайлово. Каждый день мы играли до закрытия, часов до двух ночи, потом нужно было домой добираться на такси. Я понимал, что это – тупое зарабатывание денег, хоть и немалых, и здесь нет ни творчества, ни перспектив. Тем не менее, зарабатывать деньги было нужно, деваться некуда, да и к тому же никакой группы, с которой я мог бы работать, а также возможностей для сольной карьеры у меня тогда не существовало.
Правда, я продолжал изредка записывать песни с Лешей Максимовым. Мы с ним записали песню «Снежный человек». В «Сумерках» у нее было название «Великан», а потом мы ее несколько переделали, Маргарита Пушкина написала другой текст вместо текста Максимова. Его вариант был гораздо слабее, а Рита сделала профессиональный текст, и он Максимову очень нравился. Я спел эту песню. А еще я сделал две песни с Крисом Кельми – «Стоп-кадр» и «Дорога мира» (на музыку Виктора Резникова – ленинградского композитора, который потом разбился на машине). В 1985 году Андрей Лукинов, один из подпольных «писателей», занимавшийся в том числе и распространением альбомов «Альфы» (я с ним познакомился через Володю Холстинина – они жили рядом), сказал мне:
– У тебя же есть песни, давай выпустим альбом!
– Какой альбом? – возразил я, – у меня и песни-то совершенно не связаны между собой…
– Да ладно,– не отступал Лукинов,– у тебя есть четыре песни от «Волшебных Сумерек» (наверное, ему Володя рассказал), плюс ты еще что-то записал. Давай сделаем сборник и назовем его «Осень»!
Здесь надо пояснить, откуда взялось название «Осень». В 1983 году Дато Евгенидзе, известный теперь грузинский композитор, предложил мне записать джазовую композицию для «Утренней почты». С ним я познакомился в 1980 году, в лагере МЭИ, где он отдыхал в то же время, когда там были мы. И с ним мы там уже играли с ним некоторые джазовые импровизации. А для «Утренней почты» надо было записать заставку в составе трио. Эта передача пыталась быть тематической, то есть не просто делала набор разных песен, а каждые съемки целиком были посвящены той или иной теме. Один из номеров в этом осеннем выпуске предполагался в джазовой обработке, и мы записали его фактически без репетиций. Сама песня «Осень» была из разряда всем известных городских дворовых песен (ее написала в 1963 году тогда еще совсем юная поэтесса и музыкант Ирина Левинзон). Сначала не предполагалось, что это вообще будет песня с вокалом, но редактор предложил, чтобы я спел там один куплет, а дальше шла инструментальная джазовая импровизация. И в итоге эту песню я тоже получил в свой «арсенал».
Таким образом, у меня набралось песен на целый альбом. Подчеркну, что я не являлся автором ни одной из них, я был исполнителем. В этих записях приняли участие также: Игорь Молчанов (барабаны в «Снежном человеке»)– я был с ним знаком еще до «Арии»; Крис Кельми, Алексей Максимов, Володя Холстинин (он, помимо четырех песен «Сумерек», еще в некоторых песнях сыграл на гитаре). Строго говоря, это не альбом, а сборник того, что мной было исполнено на тот момент, представляющий меня как вокалиста. И мне он тогда был необходим как некое «резюме», визитная карточка, исполнительский бэкграунд.
В 1984 году и в первой половине 85-го я продолжал работать в ресторане и учиться. С материальной стороны все было неплохо, с творческой – бесперспективно. Мы снова играли в гостиничном комплексе «Измайлово», потом и еще где-то, сейчас это уже и не так важно… В июне 1985-го кто-то из знакомых предложил мне съездить на гастроли по Северному Кавказу, в рамках фестиваля «Мелодии друзей», где предполагалось участие артистов из соцстран.
– А мне что там делать? – уточнил я.
– Ну, а ты будешь петь свои «Бал одуванчиков» и «Лень».
Я согласился и предупредил ребят-коллег в ресторане, что поеду на гастроли с «Мелодиями друзей». Меня отпустили, нашли басиста на время моего отсутствия. На этих гастролях я провел месяц, был во Владикавказе (тогда – Орджоникидзе), Моздоке, Нальчике, Грозном… Мы выступали там на открытых площадках, стадионах, я пел свои две песни под минус.
А по окончании гастролей представители Северо-Осетинской филармонии в Орджоникидзе (они, собственно, и организовали все эти концерты) предложили мне:
– Не хочешь работать у нас в качестве солиста филармонии? Сделаем тебе ставку, будем тебя продвигать, через какое-то время сдашь программу на исполнителя отделения, а потом и сольные
