в пол, и его машина полетела по трассе в направлении Москвы. На ряд вопросов должна ответить лежащая в его рюкзаке амбарная книга с мамиными записями, а остальные части разгадки находились в столице. И он твердо намеревался собрать их воедино.
* * *
Елена Золотарева снова и снова прокручивала в мозгу картинки юбилейного вечера, закончившегося убийством. Она была совершенно уверена, что именно тогда произошло что-то важное, являющееся ключом к разгадке. Нина Невская и Вадим Горелов видели или слышали что-то, отсылающее к личности преступника, убившего Эдика. Нет, они не знали, кто он, и тем не менее невольно могли его выдать. Или преступник думал, что могли.
Лена закрыла глаза и попыталась вспомнить, кто и как стоял, сидел и ходил в тот злополучный вечер. Сначала все собрались, чтобы произнести первый тост и открыть празднество. Эдик стоял в самом центре, Татьяна рядом с ним, а чуть в стороне, но все-таки довольно близко к юбиляру расположились Гриша и Павла, самые близкие члены семьи.
Нина, хоть и приходилась Кирееву крестницей, стояла чуть поодаль. Лена, не любившая сборища чужих людей, подошла тогда к ней поближе, поскольку они уже познакомились. Рядом с ней, разумеется, стоял Дорошин.
Вадим Горелов находился совсем в другой стороне, рядом с Кисловскими. Тоже логично, Леонид работает в какой-то крупной художественной галерее, а значит, Горелову хорошо знаком. Вадим говорил, что не был особенно близок с Киреевым, а потому остальных его гостей знал плохо, вот и придерживался того же принципа, что и сама Лена.
С той точки, где он находился, обзор у него был другой, не тот, что у Нины, значит, в этот момент они точно не могли одновременно стать свидетелями чего-то важного. Да и не происходило в тот момент ничего, что подходило бы под подобную категорию. Тосты, здравицы, звон бокалов.
Потом все расселись за отдельные столы, в соответствии с планом рассадки. Киреевы оказались за центральным столиком, к которому то и дело подходили остальные гости. Дорошин, Лена и Нина сидели за другим, относительно недалеко, но все-таки поодаль. Их соседкой оказалась средних лет дама, врач, давний друг семьи. Она еще очень интересно рассказывала, что в институте имени Пирогова совместно с Институтом биоорганической химии разработали новый подход к лечению аутоиммунных заболеваний и создали первый в мире препарат для лечения болезни Бехтерева. Дама принимала участие в клинических испытаниях.
Да, первый час, пока все гости в основном ели, прерываясь лишь на то, чтобы поднять очередной бокал за здоровье юбиляра, Нина сидела рядом с ними и слушала даму очень внимательно. Она еще сказала, что ее маме поставили диагноз «анкилозирующий спондилоартрит», поэтому ее, в отличие от Лены и Дорошина, поддерживающих беседу просто из вежливости, действительно это интересовало.
Все это время Вадим Горелов находился на другом конце поляны, сидя вместе с Кисловскими и еще одним соседом, живущим через два дома и неожиданно явившимся на торжество без внезапно заболевшей жены. Собственно говоря, именно поэтому за столом и оказалось свободное место для Горелова, оставшегося на вечер спонтанно.
Точно. В эти первые час-полтора ничего интересного произойти не могло. О них можно не думать. Потом, по мере насыщения, гости начали вставать со своих мест и разбредаться по саду, разбиваясь на группки по интересам. Сама Лена ушла в дальнюю часть сада, чтобы позвонить Соне, узнать про детей и услышать их родные голоса. Там она задержалась, любуясь красочным буйством цветущих яблонь и обнаружив на участке еще и нежную розовую сакуру.
Лена ходила звонить одна, Дорошин в это время, она видела, разговаривал с Кисловским. То есть тогда она еще не знала, кто этот мужчина, ведущий неспешную беседу с ее мужем. О том, кто такие Кисловские, ей рассказала Нина, но чуть позднее. В тот момент она просто отметила, что муж беседует с высоким седым мужчиной, и услышала ненароком, что речь идет о механизме возвращения украденных полотен. Ну да, Кисловский искусствовед, не преминул воспользоваться советом профессионала.
Где была Невская, когда она сама уходила звонить? Сидела на качелях и разговаривала по телефону. Наверное, тоже с сыном. Горелов рядом не находился. Он, Лена вспомнила, стоял у крыльца с бокалом в руке и наблюдал за мерно раскачивающейся Ниной. Правильно. Он сказал, что остался, потому что молодая женщина вызвала у него интерес.
Так, хорошо. Идем дальше. Лена чуть вздохнула, потому что реконструировать события по памяти совсем не легко. Она даже успела устать. Потом Нина подошла к Татьяне и о чем-то с ней поговорила, затем расположилась рядом с Павлой, и они завели какой-то неспешный разговор, во время которого Гришина жена вытащила телефон и показывала Невской какие-то фотографии. Ясно, речь шла о детях, и Горелов в разговоре не участвовал.
Потом он вообще куда-то исчез. Точнее, ясно куда: ушел в дом, где его настигла Гелена. Нина же подошла к ней, Лене, они немного поболтали о том, кто есть кто, потом Нина удалилась, чтобы снова позвонить, став свидетелем разговора Эдика с Асей Гречиной. В этот момент любопытство Лены по поводу отца и сына Галкиных удовлетворила проходившая мимо Татьяна. Дорошин в это время разговаривал с Эдиком, сообщившим о том, что в доме что-то ищут.
Опять ноль, пустышка. За весь вечер Нина и Вадим ни разу не оказались рядом, чтобы нечаянно стать свидетелями чего-то, проливающего свет на убийство. Какой из этого следует вывод? Только один. Это что-то или кого-то они вместе видели раньше. Но до того, как случайно встретиться несколько дней назад в доме Киреевых, они виделись только один раз, три с половиной года назад в славном городе Рыбинске. И поводом для этой встречи стал портрет Пети Токменева.
Лена снова вздохнула, потому что навалившаяся на нее усталость стала четкой, ярко выраженной. И как люди ведут следствие? Это же с ума можно сойти, реконструируя события минута за минутой. Надо будет высказать свой респект следователю Бекетову. Хотя ему и без одобрения Елены Золотаревой вполне хорошо живется.
Так. Если принять аргумент, что Нина и Вадим могли что-то видеть не сейчас, а в Рыбинске, то восстанавливать юбилейный вечер совершенно бессмысленно. Гораздо важнее, чтобы эти двое вспомнили, что происходило, когда они встретились и обсуждали картину кисти Никанорова. Вот только три с половиной года прошло. Если Лена с таким трудом воссоздает в памяти события, случившиеся несколько дней назад, то о делах давно минувших дней и подавно трудно вспомнить со всей отчетливостью.
Очередной вздох. Пожалуй, Елена Золотарева могла бы претендовать
