знала, где находится бейсбольная бита Гейба. До начала бейсбольного сезона он пристраивал ее в углу.
Деревянная рукоять приятно холодила руку, успокаивала. Я была вооружена, и это придало мне сил. Послышались шаги Гейба, тяжелые, грузные. Я знала, что он заметил меня – я стояла в углу, возле его драгоценного «Мустанга».
Его фигура темным силуэтом выделялась на фоне ночного неба, за его спиной мерцали звезды и луна. В гараже было достаточно светло, чтобы и он видел меня. Видел, что я занесла биту для удара.
– Мне всегда нравилась погоня. Прекрати убегать, Хейли. Закроешь рот, раздвинешь свои миленькие ножки и продолжишь жить в нашем доме. Может, родители даже решатся на удочерение.
– Ты ненормальный, Гейб.
Он подкрался ближе. На лице у него была кровь. Отлично. Нос я ему расквасила.
– Ты никогда не прикоснешься ко мне снова. – Я подняла биту повыше. В глазах Гейба промелькнул испуг, а в следующую секунду я обрушила удар на лобовое стекло «Мустанга». Заорала сигнализация, явно перебудив всех соседей. Гейба охватила ярость. Он бросился ко мне так быстро, что я оступилась и упала назад. Мы кубарем покатились по земле, сверху на нас посыпались спортивные мячи. Гейб бил меня, а я царапала его как кошка.
В ту ночь Гейбу здорово досталось.
Но и мне тоже.
Я думала, что победила. В итоге прибежали его родители и растащили нас. В соседских окнах загорелся свет. Мы устроили сцену. А потом Гейб солгал родителям, и они купились.
Меня забрали и отправили в колонию для несовершеннолетних. Затем оказалось, что его родители сняли обвинения. Почему? Я понятия не имела. Мне несколько полегчало, но последние слова Гейба навеки врезались в память, как и слова безымянных бандитов, убивших моего отца. Когда меня забирали из дома Сантьеллосов в ту ночь, Гейб склонился ко мне и яростно прошептал:
– Когда увидимся в следующий раз, ты за это заплатишь.
Тяжело дыша, я как приклеенная стояла у выложенной кафелем стены. Я злилась, что меня выбили из колеи воспоминания. Злилась, что до сих пор испытывала страх. Я вся вспотела. По лбу катились соленые капли.
Тут дверь в туалет резко распахнулась. Я с воплем отшатнулась и шлепнулась прямо на задницу. На меня смотрели серые глаза цвета грозового неба в лунном свете.
Кристиан, заметив меня на полу, нахмурился, и я быстро отвела взгляд. Мне было неловко.
– Что случилось в «Оукленде»?
Господи, все-то ему надо знать.
Я медленно встала и сделала глубокий вдох. Надо было успокоиться. Не время бояться. Прошлое осталось в прошлом. Оно могло повлиять на будущее, но изменить что-либо я была не в силах.
– О чем ты?
Я заправила прядь волос за ухо, покосилась на зеркало. Ужас какой. Я была вся бледная, потная. Губы покраснели, потому что, оказывается, все это время я их кусала.
– Там что-то случилось, и я хочу узнать что.
Голос у Кристиана был требовательным и отстраненным, и все же в нем слышалась теплота. Я медленно повернулась к нему, и мы уставились друг на друга. Я молилась, чтобы мне хватило духу и дальше смотреть ему в глаза, но тело меня не слушало. Мой взгляд скользнул к бледным, пухлым губам, которые всего несколько дней назад так покорно сминались под моими.
До чего приятно было поцеловать его. Даже слишком приятно.
Во мне вспыхнула искра, но это разозлило меня еще сильнее. Я протиснулась мимо Кристиана к выходу. Мне отчаянно надо было восстановить самоконтроль.
На мгновение мы поравнялись у двери. Нас разделяли считаные дюймы. Я не чувствовала ничего, кроме свежего, древесного аромата его одеколона.
– Как я уже говорила, я привыкла полагаться на себя, и только на себя.
С этими словами я направилась обратно на урок. Кажется, ко мне несколько вернулась вера в собственные силы. Может, встреча лицом к лицу с собственными страхами даже пойдет мне на пользу. Может, и стоит пойти на матч вместе с Пайпер и посмотреть Гейбу прямо в глаза, доказать, что он больше не имеет надо мной власти. Когда увидимся в следующий раз, ты за это заплатишь. Ну, это мы еще посмотрим, Гейб.
Он был не первым, кто вздумал угрожать мне.
И пора было перестать бояться пустых угроз. Я слишком многое пережила, чтобы отступать.
* * *
Чуть позже в тот же день мы с Пайпер обедали, устроившись в углу столовой. Я мысленно спорила сама с собой и решала, идти мне на игру или нет.
Мне хотелось взглянуть Гейбу прямо в глаза и сказать, что я не боюсь его, но в глубине души было страшновато. Я уже усвоила, что нельзя доверять людям вокруг, нельзя позволять им заглянуть к тебе в душу, даже если кажется, что ты уже одна из них. Люди – существа непредсказуемые. Такова человеческая природа. Даже я бывала непредсказуемой, и поцелуй с Кристианом – тому доказательство.
Вспомнив об этом, я покосилась на его стол. Кристиан ковырялся в тарелке, размазывая еду. Олли и Эрик оживленно болтали, и все вокруг, включая девчонок, ловили каждое их слово. Мадлен по-прежнему сидела за их столом, но далеко от ребят, и никто с ней не заговаривал.
Будь на ее месте кто-то другой, я бы посочувствовала. Но она была злыдней, а злыдни заслуживали участи изгоя.
Вдруг Кристиан повернулся ко входу в столовую, и я проследила за его взглядом. Темные дубовые двери отворились, и вошел директор Уолтон. Его ярко-красный галстук напоминал восклицательный знак. А следом за ним показалась яркая макушка Энн (она успела перекрасить волосы в соломенный цвет) и ее усталое лицо.
Я вздохнула. Пайпер замолчала и стала спрашивать, что здесь делает Энн. Я только плечами пожала. Директор Уолтон указал на меня, и Энн тут же посмотрела в мою сторону.
– Пойду узнаю, что ей нужно, пока она не решила сесть за наш стол, как будто мы все тут лучшие подружки.
Пайпер фыркнула.
– Я уберу твой поднос. Увидимся после школы, тогда и договорим. Хотя ты ни слова не слышала из того, что я сказала, ты же все это время пожирала глазами Кристиана.
Я мрачно покосилась на нее, но спорить не стала. В конце концов, она была права. Я и правда пожирала его глазами.
Энн поджидала меня с мучительно яркой улыбкой на лице, а я по дороге успела еще раз взглянуть на стол, где сидели популярные ребята. Никто из них не обращал внимания на происходящее. В столовой всегда царило оживление: все болтали, хватали подносы,
