все мое расследование полиции? Были причины. Просто так ничего не бывает.
Виной всему мой друг детства, эмигрант из Советского Союза, дотошный доктор-стоматолог Иосиф Б., проживающий на тот период времени уже восемь лет в Берлине. Нет, Иосиф ничего не знал об этой истории. Он и не подозревал, что речь идет об убийстве и картинах. Иосиф просто был хорошим человеком, точно исполнившим просьбу закадычного друга. Не более того. Но именно ему было суждено поставить точку в этой истории.
Название западной части Западного Берлина – Grunewald можно перевести на русский язык как «Зеленый лес». Застройка этого наиболее престижного района немецкой столицы началась еще при Отто фон Бисмарке. Исторически Grunewald – район самых богатых и самых влиятельных людей города. Особняками этого района являются в большинстве своем шикарные виллы. Старинные и современные. Даже бомбежки конца Второй мировой войны смогли нанести не очень значительный ущерб уникальному поселению богатых людей. Именно в этом престижном месте и находилась, насколько я теперь понимал, родовая вилла семьи Хагер. По крайней мере, так гласил обратный адрес на открытке, спрятанной от всех любопытных глаз, типа моих, в потайном ящике письменного стола Кандинских. Именно там, в подвале, и хранились все эти годы спасенные братьями Хагер шедевры русского художника. Именно туда вернулся жить после тюрьмы бывший офицер SS. Иначе как и откуда взялись бы картины Кандинского? Судя по всему, вилла уцелела после всех бомбежек сорок пятого, как и многие другие виллы Grunewald. Богатые дома в Германии, похоже, имели иммунитет от бомб союзников.
Иосиф жил неподалеку в многоэтажном доме, где снимал прелестную квартиру. Доехать до интересующего меня дома заняло у него десять минут. Любопытно было одно: живет ли Ханс Петер Хагер по адресу, указанному в открытке его брата? Если да, то история закончена полностью, и мне остается обратиться в полицию. Если я на это решусь.
Однако в полицию я так никогда и не обратился.
Иосиф перезвонил через час двадцать и встревоженным голосом сообщил следующее.
Около интересующего его дома стояло много машин. В доме были открыты двери, туда постоянно заходили и оттуда выходили разные люди. В основном пожилые. На стене дома была прикреплена большая фотография мужчины по фамилии Хагер, а также написаны годы жизни. Датой смерти был обозначен сегодняшний день…
Недоумевая, Иосиф зашел в открытый для всех дом. На столе в гостиной стояла фотография того же человека. Чуть подальше на диване сидели испуганные дети, а три человека сорока – сорока пяти лет принимали соболезнования. По разговорам становилось понятно, что перед Иосифом находятся три сына умершего. В инвалидном кресле, слегка прикрывая глаза рукой, расположилась пожилая дама. Первая и единственная супруга Ханса Петера Хагера.
Иосиф понял, что с такими новостями лучше мне не звонить, а для начала надо все выяснить. Объяснив, что он местный стоматолог, Иосиф пустился в разговоры с присутствующими людьми. Выяснилось, что Ханс Петер Хагер был очень серьезно болен. Онкология. Несколько месяцев назад он нашел какого-то профессора, специалиста по лечению… и не где-нибудь, а в Швейцарии, к которому, по всей вероятности, время от времени безнадежно ездил. Возвращаясь ночью на своем стареньком «Порше», Ханс Петер или уснул за рулем, или (что тоже возможно) решил свести счеты с жизнью. Автомобиль старика врезался в ограждение на огромной скорости (в Германии на автодорогах скорость в то время не была ограничена). Машина несколько раз ударилась об отбойники и в итоге перевернулась. Водитель погиб на месте. Прибывшие полицейские и скорая помощь констатировали смерть и позвонили по телефону аккуратно вписанному (это очень по-немецки) в найденные в автомобиле документы. «В экстренных случаях звонить фрау Катарине фон Хагер». Что полицейские и сделали. О возможном суициде говорят несколько фактов: в автомобиле почти не было бензина, и он не загорелся, как это часто бывает с машиной с полным баком. И автомобиль, и водитель полгода назад были застрахованы на максимальную компенсацию в пользу супруги. Сыновья покойного знали, что отцу отводят врачи на все и про все не более двух-трех месяцев. Но доказать суицид нет никаких шансов… Останки покойного находятся в местном морге и будут доставлены в Берлин для похорон согласно завещанию. В семейном склепе. Семья оповестила друзей и открыла двери дома для соболезнований.
Внимательно выслушав Иосифа, я понял, что идти в полицию нет никакого смысла.
Так закончилась история убийства Нины Николаевны Кандинской, урожденной Андреевской, 1899 года рождения, подданной Российской империи, гражданки Германии и Франции. Правду об этом убийстве в силу обстоятельств до сегодняшнего дня знал только один человек.
Как это ни парадоксально звучит, но каждая закончившаяся история имеет хоть какое-то продолжение. История убийства вдовы Василия Кандинского не исключение.
Начнем с того самого дня.
После разговора с Иосифом, я аккуратно сложил все вещи обратно в письменный стол, под присмотром заплаканной Пилар забрал на память о проведенных здесь часах ту самую открытку Клауса Хагера, третью версию каталога-резоне и обещанный когда-то мне хозяйкой квартиры сувенир – каталог выставки «Дегенеративное искусство». Мне казалось, что такой подарок за бессонную ночь я заслужил. В свое время Нина Николаевна подарила мне плакат, выполненный ее супругом Василием Кандинским. Он долгое время путешествовал со мной по странам и континентам и в итоге обрел свое почетное место в нашем офисе. Это произведение является очень большой художественной и исторической редкостью. Время от времени меня просят экспонировать плакат на различных выставках. Последний раз этот шедевр произвел фурор на экспозиции в Ленинской библиотеке. У плаката, несомненно, есть стоимость. Но если я не продал его ни в двадцать шесть лет, ни потом, считайте, что он для меня бесценен. Как и воспоминания о раскрытых мной преступлениях, совершенных двумя людьми, погибшими, кстати, в течение одних суток.
На мамин юбилей я организовал ей в подарок поездку по Италии. Мама вернулась и неожиданно для меня сказала сакраментальную фразу: «Это хорошо, что ты учил итальянский». На протяжении многих лет я пытался выяснить причины такой внезапной шахматной рокировки. Безуспешно.
Лишь за две недели до того дня, как мамы не стало, она с улыбкой прошептала мне: «То, что было во Флоренции, осталось во Флоренции». И все.
Серж Лифарь скончался в Лозанне в 1986 году. Ему исполнился восемьдесят один год. Что делал знаменитый дуэлянт в Швейцарии, я не знаю. Киевлянин был слишком противоречив для меня. А разбираться, где там правда, а где нет, что за этим всем стоит, мне не хотелось.
Основателя американского балета Джорджа Баланчина (или Баланчивадзе) не стало в 1983 году. Балетная
