шел на стройку в виде толстых плит – блоков – или щебня. Там же добывали более твердый «дикий камень». Технология добычи была непростой. Обычно каменные плиты расчищали от попутных пород – глин, рыхлого песчаника и известняка и затем «выкалывали» из монолита с помощью особых инструментов: «железного кулака», кувалд и клиньев[326].
Добытый мелкий камень и плиты мерили: вывезя из карьера, «клали в кубические сажени»[327]. Потом материал переносили из каменоломен к берегу ближайшей судоходной реки, грузили на плоскодонные суда и везли прямо к месту работ. «Каменный подрядчик» плитного камня к зданию Двенадцати коллегий обещался в договоре с Канцелярией от строений подвозить камень с реки Тосно на судах «своими работными людьми и из судов выгружать… от берега носить, и класть в десяти саженях в кубическую сажень». Каждая кубическая сажень (а для меры материала был особый «подмастерье у счисления земли кубических сажен»[328]) обходилась казне в 10 рублей 10 алтын[329]. Щебень шел главным образом на бутование («бутку») с известью, как в основу фундаментов, так и на укрепление почвы. После осеннего 1721 г. наводнения вода подмыла почву вокруг стен Аудиенц-каморы в Здании канцелярий на Троицкой площади, и было приказано этот «осып» «нагатить бутом»[330].
Отступление:
Охота на «дикаря» из палеозойской эры
Большая часть разработок камня, шедшего на строительство Петербурга, – это известняковые карьеры. Известняк этот относится к горным породам палеозойской эры, т. е. образовался 260–600 млн лет назад. При этом напомню школьный курс: палеозойская эра состоит из шести периодов, а каждый тянулся по 30–70 млн лет. Что есть 300 лет истории Петербурга в этой бесконечной веренице миллионов лет?!
Конкретно строителей юного града в начале XVIII в. интересовал ордовикский период, продолжительность которого составляла 60 млн лет. Ордовик (как еще его называют геологи, «О») оставил после себя замечательный песчаник, известняк, доломиты, глины и даже горючие сланцы. Большинство из этих минералов выходит на поверхность южнее Петербурга, где огромный геологический массив – Ордовикское плато – вдруг обрывается уступом. Этот 30–50-метровый обрыв тянется через всю современную Ленинградскую область и Эстонию, от реки Сяси до порта Палтиски на Балтике, и называется Балтийско-Ладожский глинт (это довольно редкое в нашем языке и пришедшее от датчан слово: glint – обрыв, уступ, утес)[331]. На своем пути этот глинт-обрыв пересекают несколько знакомых нам рек и речек: Копорка, Ижора, Тосно, Поповка, Лава, Саблинка и др. Воды этих и других рек способствовали, как говорят геологи, «обнажению горных пород» ордовика. Тут и начинались выработки для молодого Петербурга.
Из известняков более всего ценился глауконитовый известняк. Если я скажу, что глауконит – это голубовато-зеленоватый минерал, относящийся к «группе гидрослюд подкласса слоистых силикатов», то для большей части читателей – профанов в геологии – это ни о чем не скажет. Больше скажут термины «дикий камень», «дикарь». Так с древних времен называли глауконитовые известняки, прочные, массивные, поддающиеся обработке. Именно их и добывали в Путиловском, Тосненском, Ропшинском и других месторождениях при Петре I и везли в город. Они и шли в фундаменты, для основания цоколей колонн, ими облицовывали здания. И сейчас их слои толщиной до полутора метров можно видеть на берегах реки Тосны у поселка Ульяновка. Вдоль реки Славянка залегает шестиметровый слой глауконитового известняка и т. д.[332]
Кроме глауконита при строительстве использовали знаменитый «мячковский камень» – белый известняк, пласты которого тянутся от Рязани до Архангельска, в том числе в бассейне реки Онеги[333]. Этот особо стойкий известняк славился у древнерусских строителей и шел на строительство знаменитых соборов Владимира, Суздаля, Юрьева-Польского и, конечно, Москвы – ведь Мячково, давшее название известняку, находилось на берегу Москвы-реки. Точно известно, что он применялся для сооружений в Петергофе. В 1719 г. какие-то галереи там тесали из «мячковского камня»[334], хотя везти его могли и с Онеги.
В ожидании «Сусанны» с кирпичом
Производство кирпича по голландской методе развивалось в окрестностях города, преимущественно там, где залегали нужные для этого дела глины, а также были вода и топливо для обжига (Тосно, Шлиссельбург, Стрельна, Мартышкино, Петергоф и др.). Часто упоминаются «Новые кирпичные заводы», которые находились по Неве «за Канцами», т. е. выше Охты. Они выпускали сотни тысяч штук кирпича в год несколько видов – красный, «железного вида» и «белый печной»[335]. Весной 1719 г. ведение над всеми кирпичными заводами было передано голландцу Тимофею Фонармусу, ставшему, согласно указу Петра I, «инспектором заводов». Сделали это для того, чтобы увеличить объем выпуска кирпича.
Перед Фонармусом была поставлена задача: в 1719 г. изготовить 3 млн штук кирпича и 1,5 млн штук черепицы, а в 1720 г. увеличить эти объемы соответственно до 12 млн и 3 млн штук в год.[336] Фонармус с таким заданием не справился, хотя выпуск кирпича и увеличил. По данным на 1721 г., на кирпичных заводах вокруг Петербурга обожженного кирпича затоговлено к вывозу 2 883 тыс. штук, а сырого для обжига лежит еще больше – 3,7 млн штук. И тем не менее кирпича на стройки не хватало – только миллион штук требовался на переделку Государева бастиона в Петропавловской крепости, полмиллиона нужно было на складывание стен Петропавловского собора. Столько же ушло на Госпиталь на Выборгской стороне и т. д. Словом, всего в 1721 г. требовалось 10,5 млн штук кирпича.
Возможно, поэтому в феврале 1721 г. Петр распорядился «поставить из Галандии на караблях будущим летним временем кирпичю крепкого два миллиона, черепицы самой хорошой для крышки домов Е.ц.в. двести тысяч». В том же году голландский корабль «Сусанна» доставил в Петербург первую партию желтого кирпича (40 тыс. штук)[337].
Однако я сомневаюсь, чтобы на кораблях из Голландии было привезено за короткий срок два миллиона штук кирпича. По-видимому, к середине 1720-х гг. свое кирпичное дело наладилось. Для строительства здания Двенадцати коллегий в 1724 г. было заготовлено 6 177 840 кирпичей трех сортов[338]. Этот голландский кирпич кое-где сохранился и до сих пор – его узкие полосы мы можем видеть в стенах даже перестроенных позже зданий Петербурга.
На кирпичных заводах делали также «кривую черепицу… по галанскому маниру», или «черепицу желобастую», которая шла на углы крыш[339]. На заводах Фонармуса наладили и производство нескольких видов изразцов («образцы», или «обрасцы»): белые, зеленые и «живописные»[340]. Так как кирпич клали на извести, то и ее требовалось для строительства очень много, и это вызвало расширение ее производства в окрестностях города. Традиционно известь доставляли в бочках с мест известного жжения (Пудожские известковые заводы под командой Евсея Савинкова) на
