против твоей воли.
Я боюсь себя, Макс. Себя! Рукой зажимаю рот, чтобы не сказать это вслух. Макс вздыхает, обходит пострадавшую машину и садится за руль. Сажусь на сиденье, незаметно поднимая платье так, чтобы его не было между моей кожей и его футболкой. Надеюсь, он этого не заметит, потому что я никак не смогу объяснить свой странный порыв. Надеваю на себя ремень безопасности. Под кроссовками скрипят осколки. Почему-то представляю, что они не от стекла. А от наших измученных друг другом сердец. Которым нужно уже научиться стучать друг без друга, в разном направлении.
– Ты ненормальный, – зачем-то повторяю и понимаю, что делаю это вслух.
– Как и ты, – он заводит машину и, прежде чем выехать с лесной дороги на трассу, начинает смеяться. – Ты зачем мужику нос доломала? Вот это было зрелище. Он теперь никого подвозить не будет, мы ему в кошмарах будем сниться.
– Я его предупреждала, что лучше остановиться! – Я начинаю хохотать в ответ так, что слезы от смеха текут из глаз.
– Так, я все понял. Лучше тебя слушаться! – Эти фразы “ни о чем” под наш истерический смех притупляют острые углы повисшего между нами незавершенного разговора. – Когда мне особо хреново, я смотрю видео, как ты топишь в кружке телефон отморозков, которые приставали к Эми, и предлагаешь отправить их на курсы минета к своим охранникам. Это было сильно! Ты удивительная женщина, Ада.
– У тебя есть это видео? Зачем ты хранишь и пересматриваешь его? – Наш разговор напоминает американские горки: только все, кажется, становится безопасным и предсказуемым, только психика успокаивается и неожиданно “бах”! И ты летишь от нового словесного витка к ебеням с дикой скоростью головой вниз.
– Не задавай вопросы, ответы на которые ты не хочешь слышать, – он трогается с места. Мы выезжаем задним ходом на центральную дорогу.
– Спасибо, Макс, – мне хватает ума поблагодарить его за свое спасение от мудака с разбитым носом.
– За что? – Я чувствую, как он смотрит на меня, а я, по-прежнему, пялюсь на что угодно, только не на него.
– Что вытащил меня из той тачки.
– Я бы не простил себе, если бы с тобой что-то случилось.
Я киваю ему в ответ и делаю вид, что мне ну очень сильно интересно смотреть в открытое окно. Позволяю ветру творить с моими волосами все, что захочет. По тому, как медленно мелькают деревья у обочины, не трудно догадаться, что мы едем на очень медленной скорости.
Очередной аттракцион американских горок случается раньше, чем я могла представить. Макс съезжает с дороги. Останавливается. Выключает музыку. Наклоняется ко мне, отстегивает мой ремень безопасности и, не отрываясь, смотрит на меня. Поворачиваюсь к нему. Мне страшно. Я чувствую, что сейчас произойдет что-то непоправимое.
– Макс, только не говори, что дальше мне придется идти пешком? – Я по-идиотски шучу. Чуть дольше, чем позволяют приличия для замужней женщины, задерживаю взгляд на его губах. Он облизывает их и тянется ко мне. Мне не остается ничего другого, как выскочить из машины. – Спасибо, что остановился! Я очень сильно хочу в туалет. Я быстро!
Боже, что я несу? Он что, хотел меня поцеловать? Какого ежика? Нет, какого хрена?! Мы так не договаривались! Способность адекватно мыслить окончательно отключается. Я начинаю думать вагиной, а не мозгом и отчаянно борюсь с собой, чтобы не натворить очередную глупость. Лезу в какие-то кусты, в красном шикарном платье, безжалостно цепляя его и свою кожу о торчащие ветки. Стою у какого-то дерева и не знаю, как возвращаться обратно.
В голове один вопрос. Зачем. Он. Остановился.
– Аделина, ты там как? Помощь нужна? – Мой искуситель зовет меня.
Возвращаюсь. Хоть и хочется ускакать косулей по ночному лесу в неизвестном направлении. Потому что сил на наше общение и неизвестность уже не остается. Макс стоит у машины и держит какой-то сверток в руках, а я решаюсь предостеречь его от необдуманного поступка.
– Если ты собираешься меня поцеловать, я предупреждаю, что у меня отличный хук справа. Твое прекрасное лицо пострадает. Ты видел меня в деле. Я только кажусь маленькой и хрупкой. На самом деле я как Макл Таксон, – язык запинается так, что я коверкаю имя легендарного боксера Майка Тайсона.
– Макл Таксон говоришь? Тогда держи это, Макл Таксон. Толстовку. Я подумал, что ты можешь замерзнуть, – он подает мне черную толстовку, но не отпускает ее. – Но ход твоих мыслей мне нравится. Про поцелуй. Прекрасное лицо у меня, говоришь?
От его хриплого голоса подкашиваются коленки. Я второй раз за этот вечер говорю ему “спасибо” не менее хриплым голосом, натягиваю на себя его толстовку и не знаю, как и чем замаскировать очередную неловкость между нами. Боже, кто меня вообще просил открывать рот?!
– Ты будешь меня ненавидеть, но я готов пойти на этот риск, – он берет руками капюшон возле моего лица и притягивает меня к себе. Я не сопротивляюсь. – Я, блять, не железный, Аделина. И мне нужно кое-что проверить.
Хочу спросить, что именно, но не успеваю.
Он впивается в мои губы с поцелуем так страстно, неистово, так обволакивающе, соблазняюще, так до боли знакомо, что меня физически парализует от собственных чувств. Я не могу пошевелиться. Мой язык немеет от неожиданности его вторжения, а Макс вертит им, как хочет. Я таю в его руках. Я словно в трансе. Тело, забывшее вкус его губ, запах его дыхания, начинает сотрясаться от нахлынувших эмоций. Я не сразу понимаю, что рыдаю.
Макс отшатывается от меня, пятится назад и пьяной походкой, ничего мне не говоря, идет в лес. Теперь он резко захотел в туалет?!
– Ты куда? – Это засчитывается за “нормальный” вопрос после того, что между нами только что было? Всхлипываю. Пытаюсь перестать рыдать. Не получается. Мое тело в который раз не слушается меня и живет отдельной от меня жизнью. Вытираю нос рукавом толстовки, замечая, что она насквозь пропитана его запахом. Мне страшно. Очень страшно от своих эмоций. От того, что он сделал. И что будет дальше. – Не уходи. Прошу.
– Мне надо остыть. Пять минут. Надеюсь, ты не угонишь тачку, – на этих словах он замирает на месте. Оборачивается. В темноте я не вижу его лицо, но чувствую его напряжение. Как и мое. Дежавю. Мы все с ним это уже проходили. Перепалки. Непонимание. Запретные чувства. Угон его машины. И я помню, чем все это закончилось.
Наконец он уходит, оставляя меня одну. У меня, действительно, мелькает в голове дурная мысль сесть за руль, втопить педаль газа в пол и сбежать.
