этом Карина, которая зачем-то приперлась без предупреждения. Ко мне бежит Кирюха. Ревет. Хочу его утешить. Этот мальчишка одна из моих слабостей, я хватаю его по привычке на руки и вижу, как бледнеет Аделина и семенит к выходу. Опять сбегает? Ужин, я так понимаю, отменяется? Может, оно и к лучшему, но я сам увезу ее домой, ловлю беглянку на проходной, обещает подождать, пока я иду за машиной.
– Макс, это кто? – Карина отвлекает меня по дороге. – Мы не вовремя, да? Извини! Кирюха начал проситься к тебе, мы звонили, но ты не брал трубку и решили сделать сюрприз. Если бы я знала, что ты будешь не один, ни за что бы не приехала. Кто она?
– Паааап, – Кирюха виснет на моей ноге, не давая пройти к гаражу, боковым зрением вижу, как Ада скрывается за воротами. Далеко не убежишь, даже в своих кроссовках. Взмахом руки показываю охраннику на Аду, он не тупой, по прямой дороге не упустит ее из виду.
– Кирюш, я увезу тетю домой и вернусь, – наклоняюсь к ребенку, в который раз замечая в нем себя, жаждущего внимания от отца. – Ты пока беги в дом, в твоей комнате тебя ждет сюрприз. И я скоро познакомлю тебя с подружкой, идет? Но нужно перестать рыдать и срочно бежать распаковывать подарок.
– Макс, прости, – Карина продолжает извиняться, я даже не злюсь на нее, у меня одна цель в голове. Догнать Аду.
Выезжаю к воротам и охреневаю. Охранник говорит, что Потапова (начинаю ненавидеть эту фамилию) тормознула белую ауди и уехала на ней. И тут во мне просыпается моя привычная сущность. Бешеный Макс, который готов открутить голову бессмертному водителю, который сейчас наслаждается обществом Ады, а не я. А когда я нагоняю тачку и вижу, что она сворачивает в лес, начинаю сигналить, как сумасшедший. Это что, блять, за хуйня?!
Вижу, что резвый водитель не собирается останавливаться, газую и привожу лихача в сознание легким абордажем. Выпрыгиваю практически на ходу и с размаху врезаю в морду лысому мужику, который с возмущением выскакивает из ауди.
Дергаю пассажирскую дверь на себя и вижу Аду. Рывком вытаскиваю ее наружу. Ее глаза блестят. Волосы растрепаны. Королева воинов в красном платье, не иначе. Я бы не удивился, если бы она еще нарисовала на своем прекрасном лице устрашающие полосы кровью этого мужика. Поворачиваюсь к нему. Пиздец тебе, лысый. Замечаю, кровавые царапины на его щеке. Даже не сомневаюсь, чьих рук это дело.
– Что же ты не дождалась меня, дорогая. Как таксист? Хорошо поболтали? – Я говорю максимально спокойно, чтобы не пугать эту сумасшедшую, которая так безалаберно села в тачку к незнакомцу. – Судя по расцарапанной роже, говорили вы о чудесной погоде?
Аде моя шутка юмора приходится по вкусу, и она начинает хохотать, в то время как недобитый лысый что-то орет про страховую. А дальше Ада в который раз преподносит мне урок женской храбрости и своим маленьким кулачком ломает нос уроду, завершая акт расправы ударом между ног. А потом она орет ему про своего мужа, про Потапова. Даже в стрессовой ситуации она не может забыть о нем?! Я чувствую, как звенят мои яйца, словно мне по ним ногой заехали, а не сорвавшемуся от нас мудаку.
Она. Всегда. Помнит. О своем муже. А я, дебил, возомнил страсть в ее взгляде, вижу то, чего нет на деле.
– Теперь ты сядешь в мою машину или еще хочется приключений на задницу? – Слова даются мне с трудом. Меня так нахлобучивает от эмоций, что кажется, будто нажрался в дрова и туго соображаю. Все тело передергивает от ярости.
Почему, блять, единственная баба, которая вызывает во мне чувства, любит другого?! И не просто другого, а Потапова?! Чувствую, как кровь бурлит от бешенства. Но в голове пульсирует, маячит белым флагом мысль. А что если у нее ко мне что-то есть?!
– Сяду, – она подходит к двери машины и начинает странно пятиться от нее. Очередной бзик ненормальной?
– За тобой поухаживать надо? – Открываю ей дверь, сдерживаясь, чтобы не начать орать на нее, а потом успокаивать руками, ртом, языком…
– Нет. Не в этом дело. Спасибо, что помог с этим. Я… не могу с тобой поехать. Дело не в тебе. А в машине. Я не езжу в машинах с тонированными стеклами. У меня начинаются панические атаки. Травма с детства. Это не лечится. Я пыталась, – что за хуйню она опять несет?
– Ну, судя по уехавшей тачке, это лечится. Или панические атаки у тебя только со мной? – Все так же сдержанно цежу слова. Она меня за идиота держит? Что за комедию ломает?
– Я, когда бежала от тебя и тормозила ее, не заметила тонировку, – она признается, что сбегала от меня. И правильно делала, я как и этот придурок в ауди, готов был наброситься на нее и сорвать с нее красное платье. – Это не лечится, Максим, к сожалению. Я не вру. Не играю с тобой. Я правда не могу с тобой поехать.
– Зачем ты бежала от меня? – Я, несмотря на все объективные обстоятельства, продолжаю надеяться на то, что у нее что-то есть ко мне. – Для меня так нарядилась?
– Для себя. Я всегда наряжаюсь. Завтра прилетает муж, вот и купила наряд, буду встречать его, как и подобает любящей жене, – не верю. Не хочу верить в очевидное.
– А ты точно любящая жена? – Продолжаю ломать ее защитные барьеры, надеясь увидеть в них хоть какой-то мимолетный знак для себя. – Знаешь, так бывает, люди встречают кого-то и перестают любить тех, кого когда-то любили.
– Ты перестал любить свою жену? – Режет по больному. Как бы я не запал на эту чокнутую, от жены я не откажусь.
– Не перестал, – мне с трудом даются слова правды. – Но это не отменяет моих чувств к тебе. И твоих ко мне.
– У меня нет к тебе чувств, – она вот-вот разрыдается. Не понимаю, от того, что врет или я так сильно ее пугаю. – Я вызову такси, не хочу впадать в истерику в твоей машине. Если я даже попытаюсь не смотреть на эти стекла, вероятность, что меня накроет истерика, очень высока. Поверь, тебе лучше этого не видеть.
Она меня боится, прикрываясь выдуманной паничкой. Что ж, будем лечить ее “страхи”, а заодно и отвлекать мои руки от желания поселиться на ее теле. Я достаю из багажника биту и сношу к херам лобовое стекло.
– Прокатимся с ветерком. Садись. На улице темнеет. Не могу же я бросить в
