его с помощью пустого пластикового стаканчика, и какие трюки он теперь может делать на шесте. Мне кажется, что я смогу даже с духами навахо разговаривать и уж точно пойму, что говорит Грея. Видишь, сколько у него всего. А еще есть кольца жизни. Твое и его, но разве тебе нужно было это знать?
Рой смотрел на Стива и понимал, что с каждым словом все глубже уходит в землю. Шон хлестал его у позорного столба, но наказание не перекрывало вину. Плеть так глубоко входила с кожу, что уже достигала костей, но искупление не наступало.
— Он пришел к тебе и принес все это, — чуть помолчав, продолжил Стив. — Он хотел взять из прошлого только это, но… Знаешь, можно по разному ранить человека. Можно просто ударить его по лицу, можно хлестнуть по кровоточащей ране, но можно выбрать другую, самую изощренную пытку. Можно медленно тянуть крючком из разверзшейся гноящейся раны надорванные жилы. И, знаешь, что самое страшное? Ты выбрал именно это. И будет еще страшнее, если я скажу, что через все, что он испытал, он пронес тебя, пронес свою любовь. Он был так счастлив, когда ты смог проглотить первую ложку еды. Он говорил, что никогда не был так счастлив. Он называл это абсолютным счастьем. Понять, что тот, кого ты любишь, будет жить, разве это не так, и он ошибся? Скажи мне, Рой. Каждый день он просил рассказывать о тебе, рассказывать, как ты жил. Он хотел это знать, и он улыбался. Улыбался, Рой. А потом… потом он делал это все реже, и в конце уже перестал совсем. Каждый день ты заставлял его уходить, и он лишь ждал, когда станет бесполезно даже оглядываться. И он не оглянулся. Ты говорил, что не можешь пережить его проституцию, не можешь смотреть ему в глаза после того, что сделал с ним, но не он… ты тащил это из прошлого. Ты заставил прошлое обогнать будущее, а он лишь вошел в него.
— Я.., — Рой пытался что-то сказать, но не мог.
Он ощутил, как Стив надел на его сердце ледяное кольцо, и теперь оно сжималось, сдавливая и сокращая колебания. Маккена почувствовал ноющую боль, словно кто-то еще просунул сквозь отверстия в кольце крест-накрест штыри…
— Что с тобой?! — испугался Стив, видя, как Рой схватился ладонью за грудь.
— Ничего. Сейчас пройдет, — попытался успокоить Маккена.
— Сядь. Сядь здесь! Я сейчас! Сейчас принесу лекарство!
Он сбежал по лестнице и почти сразу вернулся со стаканом и каплями.
— Сейчас… Сейчас… На, выпей!
Рой покорно выпил раствор, но Стив продолжал суетиться.
— Давай, я помогу тебе лечь…
Он нервничал, производя массу ненужных смазанных движений.
— Прости. Я не должен был…
— Стив, — остановил его Рой. — Погоди. Не надо ничего. Это уже не поможет. Просто расскажи мне про Энди. Пожалуйста. Мне очень нужно. Очень. Я хочу знать.
(1) Закрыто (англ.).
Часть 10. DEMONS and ANGELS.
3.10. DEMONS & ANGELS. (Демоны и ангелы)
Энди нервничал. Стив тоже был весьма озадачен. Второе отделение конференции уже началось, а Роя до сих пор не было Принцип Маккены «по фиг на весь мир» работал безотказно. Он еще ни разу не дал сбоя, перейдя в категорию «неизменная от постоянной». Это уже стало похоже на аксиому, поверх которой поставлен риторический вопрос. Доказательств не было и не могло быть, а ответ не требовался априори. Рой хранил верность себе, что уже давно и стало принципом. Стив поглядывал на Энди, а Энди на Джима. Каждый думал о своем, и это «свое», в итоге, сводилось к Рою.
— Кажется, мы кого-то потеряли, — возвестил ведущий, видимо понимая, что ждать уже нет смысла. — По всей видимости, у нас похитили Роя Маккену. Кто-нибудь знает, куда он подевался?
Вопрос повис в воздухе и распух, готовый взорваться фейерверком предположений. Джим как-то остро ощутил в себе недавнее присутствие Роя, а Энди внутренне усмехнулся, точно зная, где именно это присутствие и присутствовало.
— Энди, вы что-нибудь можете прояснить? Может быть, он предупредил вас? — ведущий со скрипом пытался ехать дальше.
— Очевидно, что нет. В этом случае я бы знал, — пожал плечами парень. — Рой — свободный человек и, если он ничего не сказал по какой-то причине, значит, она была для него очень важна и, если он что-то делает, то лишь потому, что хочет, а не потому, что обязан это делать. Кроме того, насколько я понимаю, мы еще не заканчиваем? К тому же, на сцене есть огромное количество людей, которые, как говорится, вполне в теме.
— Что ж. В таком случае, мне кажется, будет уместно спросить Джима, который какое-то время непосредственно был Роем Маккеной, что с точки зрения своего героя он думает.
— Я никогда не был Роем Маккеной, — не задумываясь, ответил Сноу. — Я был лишь… знаете, как говорят в полицейских расследованиях? Я лишь был человеком, отдаленно напоминающим Роя Маккену, и я всего лишь Рей Макгрегори.
— Интересный поворот, — не растерялся ведущий. — Несколько неожиданный, правда?
— Основной принцип этих двоих состоит в сотрясании всех основ, и даже, когда они лажают, им это всегда сходит с рук. «К тому же, на человека, который так выглядит, трудно сердиться» (1).
По залу прошуршало одобрительное согласие. Ведущий остался доволен, но выйти из своего «репертуара» не смог.
— В перерыве я немного ознакомился с вопросами от зрителей, оставшимися без ответа, и должен констатировать, что наше мероприятие вне плана превратилось в некий секс-брифинг с удлиненными вопросами. Большинство из них ориентировано именно на эту часть, как поведения героев, так непосредственно и съемок самих этих сцен, и это почему-то не является для меня неожиданностью. Я бы охарактеризовал сериал, как трагедию в шокирующем обнажении всех ее составных. Конечно, каждый из нас хоть немного слышал и знает, как снимаются фильмы, но, думаю, мало, кто знает, как снимаются в них столь откровенные эпизоды. Признаюсь, я тоже немного не компетентен в этой области. Итак… Вы согласны, если мы сейчас доедим господина Сноу, а после примемся обгладывать всех остальных?
— Да-а-а-а! — посыпалось по залу, зацепило лица сидящих на сцене, потянув за собой улыбки.
— Не буду ждать вопроса, — перебил Сноу. — Его можно предвидеть. Так что сразу отвечу. «Многие считают, что там один секс. Но это их упущение. Но это и часть сути героя, которого я сыграл. Он интерпретирует большинство происходящего через секс, ему до определенного момента не нужны были чувства. Он их боится. Возможно, с ним поступали так, чтобы отбить всякое стремление испытывать чувства. Я думаю, в более ранние годы он их выражал, но получил отпор. Так что после он спрятал эмоции в сексе, таком своеобразном безопасном мирке. Ночные клубы, бары, его дом… Такое самовыражение, конечно, исключительно сексуально. По большому счету, это так. Но это его способ выживания. Чтобы узнать его, в смысле Рея, придется иметь с этим дело. На самом деле, он сверх успешный, перепуганный, помешанный на контроле ублюдок». Я долго думал над причиной столь высокой популярности героя, думал над тем, почему столь огромное количество людей смотрят сериал, и я нашел ответ. В жизни многие люди – геи, просто они не знают об этом. Однако, я благодарен ему за то, что теперь понял. «Я бы хотел быть достаточно смелым, чтобы не делать того, чего не хочу». Это то, что я теперь знаю, и это то, что я пытался показать. Такая роль требовала смелости и наивности…
— Наивности?! — удивленно воскликнул ведущий.
— Именно. Основной причиной участия в проекте была моя наивность. Я не понимал, на что себя обрекаю, поэтому просто пошел на это. «Порой быть наивным — настоящее благословение, знаете. Быть неопытным в каком-то плане… это невероятно ценно» до определенного времени. «И если бы я знал больше о том, во что ввязываюсь с самого начала, я бы ни за что этого не сделал. Я бы убежал с криком, я бы скрылся, честное слово, я бы сбежал из страны или, как минимум, из штата и сменил бы имя»…
— Весьма откровенное признание, особенно для Рея Макгрегори.
— Для Рея Макгрегори – да. Для меня – нет.
В зале возникло странное ощущение размышления. Все усиленно переваривали сказанное Джимом, словно коллективные мысли вдавливали невидимый поршень, который становился уже вполне ощутимым. Ведущий молчал, наверное, вторую минуту, неопределенно поглаживая подбородок. И хотя Роя не было в зале, он все же и здесь умудрился вызвать
