быстро поженились. До меня у него была девушка. Дочь его генерала. Дело к свадьбе даже шло, но он все отменил, по-честному с ней тогда расстался, – смутно припоминаю эту историю, папа что-то об этом рассказывал. – Мы переехали, жили не тужили, а спустя какое-то время в нашем почтовом ящике я нашла письмо. От его бывшей невесты. Она написала ему, что родила ребенка. Сына. От твоего папы. Она ничего не требовала. Просто написала об этом. И приложила фото.
– У папы есть сын?
– Игорь так об этом и не узнал. У нас все никак не получалось забеременеть. Я испугалась, что он бросит меня. Взяла грех на душу. Я не сказала ему, сожгла то письмо. Но оно до сих пор жжет мне руки, помню каждое слово, фотография малыша так и стоит перед глазами, – она сцепляет пальцы, сбросив мои объятия. – Я лишила отца сына, а сына – отца. Потом пыталась найти их, чтобы по факту рассказать всю правду Игорю. Но единственное, что удалось выяснить – его невеста удачно вышла замуж, поменяла фамилию и уехала в неизвестном направлении. А я так и не смогла признаться во всем твоему отцу, боясь его разочаровать. Эта ложь отравляла мое счастье все эти годы. Судьба наказала меня за это. Я потеряла твоего папу. Тебя. Тему. Весь наш счастливый мир рухнул. Это моя расплата, Кира, за тяжкий грех.
– Мам, – говорю на выдохе, не зная, что сказать, как ее поддержать. Оказывается, у меня есть еще брат. В горле ком, прижимаюсь к маминому плечу, просто обнимаю ее и даю ей выплакаться. – Представляю, что ты пережила. Почему ты говоришь мне это теперь? Чтобы я осознала, что делаю с Максом и Оливкой тоже самое? Я осознаю, мам, осознаю.
– Это еще не все. Чудесным образом сын нашелся. Через тебя. Это Ромка, твой Ромка, – я пытаюсь проглотить накопившуюся во рту слюну, но она колом встает в горле. – Когда мы переехали, его мама, увидев твое фото у него в телефоне, поразилась твоему сходству с Игорем. Спросила твою фамилию, а дальше весь пазл сложился. Ей пришлось сказать сыну правду о настоящем отце, тем более, что он так рвался к тебе. Слава богу, у вас, как оказалось, ничего не было.
– Ромка знал, что я его сестра? – Охаю. Теперь понимаю его странную реакцию на наше расставание, что он все равно звонил и хотел приехать для личного разговора.
– Он хотел приехать к тебе, рассказать все и познакомиться с Игорем. Но не успел. Приехал только на похороны к родному отцу. Он мне сразу все рассказал. Я до сих пор вымаливаю у него и Игоря прощение. Эту ошибку мне уже не исправить, дочка. Но ты. Ты можешь. Не тяни. Жизнь слишком коротка. И всегда может внести коррективы в твои планы.
– Мам… Ромка… У меня нет слов, если честно…
– Сначала для него все стало шоком, когда мать призналась, что отец, который его вырастил, ему не родной. Но этот парень – сын своего отца, сын Игоря. В нем столько силы и мужества, благородства… – Мама на глазах сутулится, будто физически что-то давит на нее сверху. – Он говорит, что простил меня. Хотел сам тебе все рассказать, но тогда уже не до признаний было во время похорон Игоря. А потом авария. Твои похороны. В-общем, дочка, жизнь, она непредсказуема. Никогда не знаешь, какие сюрпризы тебя ждут. Но если бы я тогда сказала правду твоему отцу, сразу, все могло сложиться иначе.
– А может, и нас с Темой не было бы… – По глазам мамы вижу, что такой ход событий она не рассматривала. Она тяжело вздыхает. – Папа простил бы тебя, он так тебя любил… Я всегда поражалась, что чувствовала к Ромке странное тепло, думала, что это, возможно, и есть любовь, пока Макса не встретила. Но Ромка всегда оставался мне близким человеком. Мам, он знает обо мне, что я жива?
– Нет, никто не знает, – наш тихий плач становится все сильнее. Жмемся друг к другу. Ревем. Две женщины рода Дружининых, которые скрыли детей от отцов. – Фух, ну вот я и рассказала тебе все. Как будто даже легче стало.
– Мам, а вдруг Макс меня не простит? Конечно же, не простит, о чем я вообще говорю.
– Простит, дочка. Я когда вчера ваши лица увидела, думала он уже все знает, – мама, как сапер, не торопится дергать за мои оголенные “провода”.
– Я хотела, но не смогла… Я столько лет пряталась в своей защите, в скорлупе, броне, не знаю, как лучше назвать, придумала себе, что ненавижу его и культивировала свои страдания. А теперь, когда решилась, дата не так уж важна. Днем раньше, днем позже, какая разница. Он прибьет меня, – озвучиваю не самые страшные страхи. Больше всего меня пугает то, что моя правда его или добьет, или он будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, или захочет отобрать дочь. Мой мозг не рисует радужные картины нашего воссоединения, здесь розовых очков на мне нет. – Мам… Я вчера у него дома видела Карину с Кирюшкой. Моя правда коснется слишком многих людей, она ведь его жена, у них сын…
– Кто его жена? Карина? – Мамины брови выгибаются дугой и вместе с ее вопросами сбивают меня с толку. – С чего ты это взяла?
– Ну, это же очевидно. У них ребенок. Родили, расписались, вместе ездят по больницам, на море. Он носит обручальное кольцо на руке. На правой, – на всякий случай привожу сразу все доводы, но уже предчувствую, что мамин ответ может преподнести мне еще один сюрприз.
– Да, у них общий ребенок, но они не женаты и не живут вместе.
– Не женаты?!
Мама отрицательно кивает головой влево-вправо.
Он не женат?! Но тогда…
– А кольцо?
– Он все еще женат на тебе, Кира. Это ваше обручальное кольцо. Он купил его после похорон и не снимает. Да, у него родился сын, Максим любит Кирюшку, это правда. Но он никогда о тебе не забывал. Знаешь, я точно не буду его осуждать за сына.
Макс не женат. Не женат.
Я сижу, как истукан.
Моя ментальная пищеварительная система отказывается обрабатывать эту информацию. Он все эти годы носил обручальное кольцо в память обо мне? Но я была уверена, что он женат на Карине! Тогда же, в самолете, он сам говорил о ней, что она не против его ухлестываний за другими! Я это точно помню!
Так это обо мне он говорил, что “жена не будет против”?
