радостный Томаса Кэвендиша,
Каждый куст расцветает. Я вышел вперед и начал слушать обычную имровизацию Андрея в стиле той музыки, которую я сейчас буду петь, и для того, чтобы создать определенное настроение и ввести меня в тональность. И вдруг я услышал знакомые обороты и мелодию припева
Ты такая красивая, стилизованные как английский мадригал, со всеми украшениями и орнаментацией, но, безусловно,
Ты такая красивая. Во время этого клавесинного вступления за кулисами раздался оглушительный стук, потом я узнал, что это упал на пол от смеха Марик Пекарский. Все они, черти, были в заговоре! Вот она месть, подумал я, и напряг все свои силы, чтобы игнорировать этот кошмар. Ведь Мадригал был впервые в Харькове, мои друзья слушали меня впервые в качестве солиста Мадригала! И я превозмог себя и спел мой номер, как подобает профессионалу. Второй мадригал, с его быстрым темпом, оказался для меня значительно более трудным после того напряжения, которое я испытал, и я начал путаться в тексте, однако, взяв себя в руки, кончил петь вместе с Андреем. Не знаю, что заметила публика, но в антракте весь ансамбль, вместе с Андреем, просил у меня прощения и стал передо мной на колени. Так кончилась эта трагикомическая история.
Дальний Восток
Эта поездка происходила во время самого серьезного конфликта между Советским Союзом и Китаем. Из Москвы выслали всех китайских студентов, а их была масса в разных учебных заведениях, и вообще всех китайских граждан, работавших в Союзе. “Русский с китайцем” перестали быть “братьями навек”. Первым городом, в который мы прибыли, был Благовещенск, расположенный на берегу Амура на границе с Китаем. Здесь жили только выходцы из России, Украины и Белоруссии. Китайцев изгнали давно, с 1900 года. Но сам Китай находился в угрожающей близости: прямо напротив, на другом берегу, на расстоянии 800 метров, был город Хэйхэ. Мы могли видеть здания и даже людей.
После концертов, как всегда успешных, мы возвращались в гостиницу, и прямо перед нами красным, зловещим светом светился враждебный, таинственный город. Благовещенск рано ложился спать, и наступала тяжкая тишина, подсвеченная красными углями угасающего костра напротив.
Днем город был оживлен и наполнен шумом. Мы познакомились с несколькими симпатичными интеллигентными людьми. Я запомнил Благовещенск и потому, что здесь мне удалось купить Иосифа и его братьев Томаса Манна, редчайшая удача. Нам предстояла долгая поездка, и я отправил драгоценную покупку в Москву почтой. Алла была потрясена, получив посылку.
Владивосток был очень красив, с его бухтой и замечательным видом на океан. Концерты прошли хорошо, но город как-то не запомнился. Однако нам предстояла еще поездка на Сахалин, и вот она была очень памятной. Мы прилетели в Южно-Сахалинск, решили пройтись по старому парку и вдруг оказались в… Японии.
Пагоды, маленькие деревья и старая запущенная железная дорога, не действующая с 1945 года. Российская империя потерпела поражение в Русско-японской войне 190405 годов, и во время этой войны японцы захватили Южно-Сахалинск, а согласно Портсмутскому мирному договору Япония получила весь Южный Сахалин (часть острова к югу от 50-й параллели). И только после конца Второй мировой войны южный Южно-Сахалинск был возвращен России. К концу 60-х, когда Мадригал приехал туда на гастроли, японской архитектуры почти не осталось, и только парк напоминал о японском прошлом.
В один из солнечных теплых дней ранней осени Лида Давыдова и я отправились на прогулку по старому парку. Вся земля была покрыта золотом опавших сухих листьев, так что каждый наш шаг звучал, как шорох чего-то прошлого, уже отжившего свой век. Мы шли по рельсам никому не нужной железной дороги. Почему-то было грустно, и это чувство навсегда у меня связалось с памятью о Сахалине.
В городе, кроме русских, была, как нам показалось, масса маленьких людей и детей с азиатскими лицами. Это были корейцы, попавшие на остров после 1945 года, и, как оказалось, самая трудолюбивая, плодотворная земледельческая часть населения. Когда мы пришли на рынок, то увидели такое богатство свежих овощей и фруктов, какого в Москве в сезон не встретишь. А ведь климат на Сахалине не из милосердных, и лето короткое. Корейские дети нас совершенно покорили: всегда веселые, чистые, нарядно одетые и всегда помогающие родителям.
Поволжье
Летом 1963 г. мы совершили большую поездку по Волжским городам. Первым пунктом нашего маршрута был Нижний Новгород, оставивший мрачнейшее впечатление. Закрытый теперь город, бывший до революции крупным центром Российской металлообрабатывающей промышленности, производил какое-то важное секретное оружие. Попасть туда можно было только по специальному разрешению, и выезд был тоже ограничен. Это определяло атмосферу, в которую мы попали, наши зрители были, наверно, в большинстве засекречены, и, может быть, в какой-то степени от этого зависел прием наших концертов. Публика я бы сказал, вела себя осторожно.
Следующая за Нижним Казань это культурный центр, с большой прослойкой интеллигенции, и каждая программа Мадригала вызывала энтузиазм. За Казанью последовал Саратов со своими чудными белыми хлебами и замечательным гостеприимством, а за ним – огромный Волгоград, который оказался полностью восстановленным после разрушений войны, но восстановлен в геометрически скучном и монотонном стиле. Концерты проходили в замечательном новом концертном зале.
Поездка из Волгограда в Астрахань ознаменовалась замечательным видом транспорта: мы ехали по Волге на пароходе, в котором, не знаю каким образом, если мне не изменяет память, не было никого, кроме Мадригала. У каждого из нас (невероятно!) была своя каюта, и в салоне на палубе стоял белый рояль. Пароход был немецкий, трофейный, весь отделанный замечательным деревом, с золотого цвета надраенными ручками дверей и кошмарно скрипучим полом.
Не помню, сколько времени длилась наша роскошная поездка, но достаточно долго для того, чтобы начать готовить новую программу. Каждый день мы собирались вокруг рояля, за которым сидел Андрей и играл сочинения, выбранные им. Многие из них мы пели с листа, обстановка была свободная. И однажды, во время такой репетиции, я вдруг почувствовал, что мне жутко надоела моя борода. Я покинул салон и отправился в свою каюту и через несколько минут вернулся чисто выбритым. Этого никто не заметил, все были заняты музыкой. Внезапно я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, на меня смотрела Карина Лисициан. “Саша, что с тобой, ты жутко выглядишь, ты что, болен?” – сказала она, и все глаза повернулись в мою сторону. Начался хохот, все долго смеялись. Наконец пароход пришел в Астрахань.
Мы попали в чудный город, полный старинных церквей, старых, хорошо сохранившихся домов, и вокруг старого города шла широкая
