оставшихся мага — электрические разряды и ледяные шипы прорезали воздух. Максим и Анна, моментально создали защитный барьер, отразивший большую часть атаки.
— Держите лабораторию! — приказал я, разворачиваясь к лестнице. — Тимур, со мной!
Мы с Тимуром метнулись на второй этаж, где нас встретил шквал магических атак. Первого мага я нейтрализовал, использовав Молниевый скачок, чтобы оказаться за его спиной и вогнать меч между лопаток, вспоровший плоть, как рисовую бумагу. Второй, видя судьбу коллеги, попытался сбежать, но Тимур обрушил на него стену огня, превратив в живой факел.
Внизу раздался громкий выстрел, затем торжествующий возглас Евдокима:
— Готов четвёртый!
Вернувшись в холл, я увидел последнего мага, лежащего с простреленной головой. Рядом стоял Евдоким с дымящимся автоматом.
— Он отвлёкся тех двоих, — пояснил бывший Стрелец, кивая на Максима с Анной, — а я зашёл сбоку. Щит у него был хороший, но не круговой.
Лаборатория была взята. Внутри мы обнаружили семь пленников — трое магов и четверо обычных людей, прикованных к медицинским столам. В соседней комнате нашли ещё пятерых крестьян в клетках, у двоих из них обнаружились жуткие деформации — результаты неудачных экспериментов.
И судя по тому, что я ощутил, они медленно, но неуклонно превращались в Бездушных, лишившись значительной части жизненной силы души. Бедолаги сидели в кататонии, не реагируя ни на какие внешние раздражители. Я отдал приказ оборвать их мучения.
Пока Максим и Анна осматривали остальных пленников, отряд продолжил зачистку здания, проверяя каждый уголок. В подвале обнаружили архив с документацией и несколько клеток с Бездушными, которых мы быстро уничтожили. В личных комнатах магов нашли ценные артефакты и кристаллы Эссенции.
Трофеев оказалось даже больше, чем в Прудищах: автоматы, снайперские винтовки, защитные амулеты, десятки кристаллов Эссенции разных размеров и чёрная кожаная папка с печатью личного помощника князя Терехова — явно содержащая секретные инструкции.
Начальником лаборатории оказался не маг, как в Прудищах, а самый обычный, похожий на крысу мужик с редкими волосёнками и такими же усами. Он очень хотел жить. Очень. Оказался настолько замотивирован, что сам предложил рассказать обо всём, что здесь творилось, пополнив нашу коллекцию компромата второй видеозаписью. Однако его судьбу это не изменило.
К рассвету все пленники были освобождены, а трофеи погружены в ещё один трофейный грузовик. Я собрал всех во дворе особняка, готовясь произнести краткую речь, предоставив им тот же выбор, что их товарищам по несчастью в другой деревне.
Вдруг резко завибрировал мой магофон. На экране высветилось имя Василисы. Недоброе предчувствие сжало сердце.
— Да!
— ПРОХОР! — её голос дрожал от страха и напряжения. — НА УГРЮМ НАПАЛИ! ОСТРОГ ОКРУЖЁН!
Глава 15
Полина сидела у окна своей комнаты в доме воеводы, наблюдая, как последние лучи солнца окрашивают небо над Угрюмом в оранжево-розовые тона. Острог жил своей обычной вечерней жизнью — слышались голоса возвращающихся с поля крестьян, лай собак и смех детей. Но эти звуки казались ей далёкими, почти нереальными. Её мысли были далеко отсюда.
Магофон в её руке тихо вибрировал, пока она ждала, когда отец примет вызов. Германн редко отвечал сразу — обычно ему требовалось время, чтобы найти устройство среди своих бумаг и книг. Полина терпеливо ждала, поправляя локон каштановых волос, выбившийся из аккуратной причёски.
— Полина? — наконец донёсся из магофона усталый голос отца. — Ты сегодня рано звонишь.
— Здравствуй, папа, — Полина выпрямилась, стараясь, чтобы голос звучал бодро и уверенно. — Как твои дела? Как мама?
Последовала пауза, во время которой Полина услышала тяжёлый вздох. Она напряглась, крепче сжимая магофон.
— С твоей матерью… сложно, — произнёс отец тихо, словно боялся, что его могут подслушать. — Она пропала несколько дней назад. Вместе со всей своей охраной.
Полина почувствовала, как холодок пробежал по спине.
— Как пропала? Куда? Почему ты не сказал мне раньше?
— Я надеялся, что она вернётся, — голос отца звучал виновато. — Она не отвечает на звонки, никто не знает, где она. И… она сняла со счёта семьи значительную сумму денег перед исчезновением.
Полина встала и начала мерить шагами комнату. Её дар отзывался на волнение — в стакане с водой на столе появилась маленькая воронка.
— Папа, это не похоже на маму. Она всегда такая… организованная, — Полина не договорила, потому что поймала себя на мысли, что говорит о матери, какой та была раньше, а не о той женщине, в которую превратилась за последние полтора года.
— Твоя мать… изменилась, — словно прочитав её мысли, произнёс отец. — Ты же знаешь, Полина. Она стала другой после всего, что случилось с тобой и этим… Платоновым.
Услышав фамилию Прохора, Полина невольно посмотрела в сторону его кабинета через коридор. Сейчас там было пусто — воевода вместе со своими бойцами отправился на важную миссию.
— Я должна идти, папа, — сказала она, не желая продолжать разговор в этом направлении. — Дай мне знать, если что-то узнаешь о маме.
— Конечно, детка. Береги себя.
Звонок закончился, и Полина опустилась на кровать, глядя в потолок. Мысли о матери причиняли почти физическую боль. Лидия Белозёрова, некогда любящая и справедливая, хоть и строгая мать, словно превратилась в другого человека. Перемены начались постепенно, но неуклонно — сначала странные головные боли, потом раздражительность, затем необъяснимая злоба и подозрительность.
Полина вспомнила, как мать вдруг приказала ей покинуть Владимирскую академию, где она училась и совершенствовала свой дар гидромантки и целительницы.
— Это не обсуждается, — заявила тогда Лидия, перебирая бумаги на своём столе. — Академия не для юных девушек из благородных семей. Ты получишь домашнее образование, как подобает будущей супруге аристократа.
— Но мама, я хочу стать настоящим магом! — возразила тогда Полина. — Профессора говорят…
— Меня не интересует, что говорят какие-то профессора, — холодно отрезала Лидия. — Подобные навыки нужны тем, кому нужно зарабатывать на жизнь. Мы Белозёровы. И твоя задача — удачное замужество, а не сомнительная карьера.
С этого момента всё стало только хуже. Мать запретила ей встречаться с друзьями, посадила под фактический домашний арест, контролировала каждый шаг. Лидия одержимо говорила только о потенциальных женихах, словно превратилась в охотницу за титулами и состояниями.
Полина закрыла глаза, и перед ней возникло воспоминание о том единственном вечере, когда она встретила Прохора Платонова. Это произошло на дне рождения её подруги. Она смогла улизнуть из дома, воспользовавшись отъездом матери по делам в Сергиев
