туманным маревом мертвец на миг замер, запрокидывая голову. Светлое покрывало накрыло его неподвижное лицо, застывшая фигура варяга будто вскипела и… потекла. Потоки воды, перемешанной со слизью, хлестали из-под шлема и из сочленений доспехов. Первым с грохотом упал топор. Варяг еще мгновение стоял, покачиваясь, а потом в темную воду булькнули его шлем и доспех. Пустые.
Воитель с победным «птичьим» криком снова взмыл в прыжке. Варяжский топор ударил ему в спину, рассекая пополам. Светлое одеяние обвисло рваной тряпкой, второй варяг небрежно стряхнул его с клинка и принялся рубить, как дровосек пень.
Топор с лязгом спружинил о туманный клинок. Складки белого одеяния закрутились дымной воронкой, из них вынырнул второй клинок. Белый воитель скрестил их, принимая удар варяжского топора, и пещера наполнилась звоном стали. Во все стороны полетели брызги воды и куски сгнившей плоти.
– Уходим! – беззвучно выдохнул Митя, сталкивая за борт еще двух варягов.
Даринка зашептала чаще, быстрее, почти прижимаясь грудью к палубе. На лбу у нее проступили крупные капли пота. Над палубой поплыло зыбкое слоистое марево. Митя сморгнул раз, другой, но даже парокот и застрявший в седле Ингвар принялись расплываться перед глазами, искажаться, словно отражение в гранях стакана. Корпус драккара пронзила тягучая дрожь, из трубы вырвалось облако пара: будто раньше драккар отчаянно затаил дыхание, а теперь наконец выдохнул. Пар расползался, отделяя драккар от кипящего на узком земляном карнизе сражения, и в один миг затянул его целиком. Битва исчезла за завесой, а полоса черной воды за бортом начала расширяться. От скребущей потолок пещеры трубы вниз сыпались тонкие струйки земли.
От длинного вибрирующего вопля содрогнулись стены пещеры. Острие туманного клинка выглянуло сквозь завесу пара у самого Митиного лица. Пар развеялся, будто его и не было, снова открывая освещенный фонарем земляной карниз у стены… и пару мертвых варягов, со вскинутыми топорами слаженно ринувшихся к Лаппо-Данилевскому.
– Помогите! Я вам нужен! – вжимаясь в стену пещеры, точно рассчитывая просочиться сквозь нее, орал Алешка.
Воитель, в высоком плавном прыжке взмывший над бортом драккара, точно споткнулся в полете! И с новым воплем, от которого засвербело в ушах, канул вниз. Взметнулся туман, и ухваченный за ворот Алешка вылетел из-под двойного удара. Два топора воткнулись в стенку пещеры. Рывок… вывороченные комья земли посыпались в воду, варяги дружно развернулись и снова ринулись к Алешке.
– Нужен, нужен! Помогите! – в ужасе заверещал Алешка перед летящей к нему сталью в руках мертвецов.
Воитель швырнул Алешку к себе за спину. Лаппо-Данилевский пролетел узенькую полоску земли и неуклюже, как подрубленное дерево, рухнул в воду. Замолотил руками и ногами, поднимая тучу брызг и не переставая истошно орать и булькать.
– Уходим же, скорее! – выдохнул Митя.
Точно только и ждала команды, паровая машины заурчала, как голодный тигр. Обдирая борта от стены пещеры, драккар ринулся к выходу.
Пот тек по вискам Даринки ручейками, девчонка крестом распростерлась на палубе, не переставая шептать.
Раздавшийся сзади вопль и вовсе походил на ор разъяренной летучей мыши. В плещущих за спиной одеждах, будто слепленный из тумана гигантский нетопырь, воитель перелетел над головами мертвых варягов и ринулся вдогонку. Варяги прыгнули. Две громадные тени метнулись по стенам, громыхнули доспехи, и срубленный влет воитель рухнул в воду. Вынырнул беззвучно, поднимаясь над водой… Пролетевший топор снова срубил его, его одеяние рассыпалось… и соединилось снова.
Драккар рванул из пещеры, выворачивая комья земли. Труба шарахнулась об верхний край, стесывая целые пласты слежавшегося дерна. Ингвар заорал и сиганул из седла, прикрывая голову руками. На парокота посыпались камни и слежавшиеся комки глины, а следом рухнул вывороченный вместе с корнями куст. И застрял в седле, растопырив ветки в желто-оранжевых листьях.
Комья земли пробарабанили по спине Даринки, девчонка сдавленно ахнула, выгибаясь в позвоночнике, будто тот сделан из гуттаперчи, и тут же замерла, уткнувшись носом в палубу.
Морок исчез.
Гул паровой машины ворвался в пещеру, будто наводнение – в стакан. С силой рикошетящего пушечного ядра заметался от стены к стене – и в тот же миг драккар разворотил выход из пещеры. Его скалящийся драконьей пастью нос взрезал высоченную стену камыша, переламывая ту в зеленую труху, и проскреб по прибрежному дну. С грохотом замолотило гребное колесо. Во все стороны брызнули вода, песок, камыш, вылетевший за борт мертвый варяг…
Драккар рывком дернулся, Митя растянулся на палубе, цепляясь за копыта своего пароконя, сам не зная – пытается он удержаться или удержать. Качнуло в одну сторону – скрежеща копытами по палубе, пароконь начал медленно сползать к воде, – качнуло в другую, и драккар, словно пьяница из трактира, вывалился наконец на открытую воду. Будто невидимые путы лопнули, и он понесся прямиком по серебристой лунной дорожке, перемолачивая гребным колесом темную ночную реку. Зацепившееся за колесо тело варяга то уходило под воду, то снова взмывало над палубой.
– Разворачивай! – уже не скрываясь, заорал Митя. – Носом к пещере!
– Что? – стряхивая землю, Ингвар приподнялся.
– Разворачивай, ты! – рявкнул Митя на мертвого варяга в рулевой рубке, вкладывая в этот приказ столько Силы и гнева, что драккар, казалось, подпрыгнул на воде от резкого рывка штурвала. – К орудию!
Пара мертвецов дрогнула и, переваливаясь, двинулись к дракону на носу.
– Ингвар, помоги им! Снаряд! Стреляй, морда германская! По пещере стреляй!
– Сами вы – морда! В зеркало на себя посмотрите! – уже на бегу проорал Ингвар.
Лавируя между мертвецами, германец пронесся по палубе прямиком к дракону-орудию на носу. Резко заваливаясь на борт, драккар почти упал в разворот. Автоматоны снова поползли к борту, следом за ними заскользила бесчувственная Даринка…
Ингвар всем телом налег на рычаг, и гибкая шея носового дракона со скрежетом повернулась, выцеливая пещеру. Ингвар дергал какие-то рычаги – шипело, верещало, во все стороны било паром, Мите снова пришлось рухнуть на палубу, когда над ним пронеслась тугая струя кипятка. А потом шея носового дракона начала наливаться алым…
И в этот миг ходящая ходуном прибрежная пещера словно затихла на миг…
Медленно и торжественно над ней взмыли тени в рогатых шлемах…
– Helson holdt ord…[30] – донеслось шорохом ветра.
И Митя понял, что мертвецы проиграли.
Из пещеры стрелой метнулась туманная тень…
Шея носового дракона вытянулась, и драккар плюнул огнем. В упор. Снаряд с воем вырвался из вскипевшей пламенем стальной пасти, драккар содрогнулся, отдачей его толкнуло назад. А завывающий и окутанный дымом и огнем снаряд, вертясь и гудя, пронзил надвигающуюся туманную тень, завернулся в нее и влетел в пещеру.
Грохнуло.
К темным небесам с блеклыми осенними звездами взмыл столб земли и огня.
Следом повалил густой и плотный туман, перевитый темно-багровыми мерцающими жилами. Внутри него отчаянно заметались пятна огня, и, кажется, на миг обрисовалось лицо… рожа… настолько жуткая, что Митя захлебнулся собственным криком. Рядом на смеси германского и росского выругался Ингвар.
Пещера сложилась внутрь себя, обрушив сверху кусок берега. Облако земли и пыли темным сгустком зависло на фоне темно-синего неба и начало медленно оседать. Рожа исчезла, только темные провалы глаз еще миг жутко мерцали на фоне ночного неба, пялясь на Митю. Потом пропали и они.
Митя медленно отнял ладони от ушей, настороженно вслушиваясь в мерный гул паровой машины и шлепанье гребного колеса. Драккар выходил на середину реки, далекие ночные берега терялись во мраке, лишь изредка вдалеке слабо мерцал огонек. Равномерно и как-то успокаивающе то всплывал над бескрайним ночным горизонтом, то снова пропадал повисший на колесе мертвяк.
– Что это… было? – сдавленно прохрипел Ингвар. – Кто это… был?
– Алешка Лаппо-Данилевский, – откликнулся Митя; голос звучал хрипло, как несмазанное тележное колесо, горло казалось забитым пылью. – А… вы про второго… Не знаю. Какой-то господин… с плохим вкусом в одежде, в портьере ходит… Так что, что бы он там ни привез Алешке, – это
