говорили?
– Вы себя, что ли, полицмейстером возомнили, господин Карпас? Ишь ты, «сознавайтесь»… Вот как вы меня про нынешнюю встречу уведомили, так я обратился к господину Лаппо-Данилевскому, а уж тот свел меня с полицмейстером, а уж тот взял на себя труд организовать дежурства на берегу. Вы-то не озаботились… – в запале начал Гунькин, потом вдруг осекся и посмотрел на Карпаса подозрительно. – Погодите… о каких таких абордажных группах вы говорите? Вы что же: отправили своих людей караулить драккар, а мне даже ничего не сказали?
– Вы сами неоднократно напоминали, что наши перед вами обязательства ограничиваются поставкой железа! А никак не отчетом о наших действиях!
– Говорил, что не надо пришлых в наши дела мешать, – буркнул старый портной. – А ты, Моисей Юдович: «Позовем, позовем… Надо ладить с путиловцами…» Доладился, этот самый путиловец нас сдал!
– Если б не позвал, что он нас полицмейстеру сдал, узнали бы только завтра! – возразил Карпас.
– Ваши слова… весьма неделикатны! – надулся Гунькин.
– Да уж куда нам… – вздохнул старый Яков. – Вы хоть с господина Лаппо-Данилевского долю выторговали?
– Как вы смеете! Я всего лишь заботился об интересах Путиловских заводов! – защищался Гунькин.
– Неужто за просто так, дурень, даже не за деньги? – удивился Яков.
– Извольте заткнуть своего апаша, господин Карпас! Вам следовало мне объяснить… – Под тяжелым взглядом Карпаса он на миг смешался и тут же снова напыжился. – Откуда мне было знать… Да и если вы собираетесь попросту отбить железо…
– Конечно, мы собираемся. Это наше железо! – процедил Карпас. – Мы вовсе не должны платить за него всяким наглым проходимцам. Но теперь вы сделали шансы вернуть его поистине ничтожными и можете не сомневаться, я буду писать об этом в ваше правление! Пусть уж они разбираются, чем вызвана ваша неуместная предприимчивость: простой глупостью или желанием подзаработать!
– Это неправда! Да вы вообще лжете – ничего вы не собирались перехватывать: иначе зачем бы вы ценные бумаги с собой взяли? – Гунькин обвиняюще ткнул пальцем в саквояж.
– На случай, если перехватить не удастся и таки придется платить! – отрезал Карпас.
– Приде-о-о-отся, ой приде-о-о-отся! – протянули глумливо из темноты, и на освещенный пятачок выскочил тощий мужик в драных портках и длинном, не по размеру, пиджаке. – Ты! Чумодан сюда давай, жидяра!
– Что? – Карпас медленно повернулся к пришельцу.
– Чумодан, говорю, отдал, быстро! – противно цыкнув, с растяжечкой повторил тощий.
– Чемодан… – повторил Карпас. – Яков, разберись…
Старый портной лениво усмехнулся, вытягивая паробеллум из кобуры… Грянул выстрел.
Яков заорал, паробеллум выпал из его руки, шарахнулся об мостовую и выстрелил. Сверкнула искра, пыхнул пар, а вылетевшая из ствола пуля дзенькнула у самого уха Карпаса. Вторая пуля чиркнула по плечу, вспарывая сюртук, Карпас заорал, саквояж вывалился из разжавшихся пальцев…
Над ближайшей крышей медленно расползалось светлое облачко, которое бывает после выстрела из пароружья. Белый пар был отлично заметен на черном небе. Тощий в низком прыжке рванул к упавшему саквояжу, снося в сторону топчущегося у него на пути Гунькина. Петербуржец отлетел в сторону и плюхнулся задом на мостовую.
– Что происходит? – скорее возмущенно, чем испуганно завопил он, но на него никто не обращал внимания.
Мужик рухнул на колени, разыскивая саквояж. Мгновение, и он задрал голову к крыше и пронзительно завопил:
– Нема чумада…
Закончить он не успел – ботинок Карпаса въехал ему в бок. Тощего перевернуло на спину, как жука, приложив спиной о доски причала. И тут же на него сверху прыгнул рычащий от боли и ярости Карпас. Колено его врезалось противнику в низ живота, а кулак вошел в бок. Мужик захрипел, глаза его безумно выпучились, тело конвульсивно дернулось и тут же свернулось в комок. Из темного проулка ударил выстрел – не такой меткий, как с крыши, пуля чиркнула по булыжнику рядом с головой Карпаса.
Яков выстрелил в проулок, ориентируясь на мелькнувшую в той стороне струю пара. Оттуда донесся хриплый вскрик и шум падающего тела.
– Надо же! – Яков поглядел на зажатый в левой руке паробеллум – простреленную правую он неловко прижимал к груди. – Не совсем выстарился еще, кой чего могу! – и тяжеловесно побежал в проулок.
Темнота вокруг наполнилась возгласами и топотом. Кто-то метался, орал, перекликались голоса, снова хлопнул выстрел, снова раздался вскрик – на сей раз азартный.
– И с чего они решили, что мы придем без охраны? – хрипло пробормотал Карпас и, придерживая раненую руку, поднялся на колени. Встал на ноги… и саданул скорчившееся на земле тело ботинком в бок. Тело пронзительно взвизгнуло и захныкало.
Глава 32
Кто спер чемодан?
Из переулка, с трудом запихивая паробеллум за ремень, прихромал Яков, за шкирку волоча мелкого мужичонку неопределенно-потрепанной наружности. Мужичонка испуганно ругался и то и дело пытался упереться подошвами, как кот, которого волокут тыкать носом в художества. Разъяренный Яков пнул его под зад, мужичонка замахал руками и ляпнулся рядом со скорчившимся на булыжниках подельником.
– Двое их там было, шлимазлов. Один утек, второй – вот, – проворчал Яков и, зажав паробеллум локтем раненой руки, принялся здоровой неловко его перезаряжать.
На краю крыши, с которой недавно стреляли, возникла человеческая фигура. Человек выразительно помахал руками, давая понять, что там уже никого. Человеческий силуэт снова пропал, а через пару минут под фонарь выбежал секретарь Карпаса.
– Был один человек, ушел, – бросил он отрывисто.
– Это что ж выходит, Гунька гугнявый прав: никакого драккара и нету, на голый понт нас брали? – косясь на так и сидящего на мостовой Гунькина, пробормотал Яков.
– А вот сейчас и узнаем, – буркнул Карпас, кивком указывая своему секретарю на пленников.
Мягким плавным движением молодой мужчина скользнул к ним, на ходу вынимая паробеллум из кобуры.
– Эй-эй, нехристи, вы шо затеяли? – Скребя подошвами по мостовой, пойманный Яковом налетчик попытался отползти. – Нас убивать нельзя! Нас искать будут!
– В Черном море-то? – Секретарь выразительно щелкнул курком и приставил ствол паробеллума к голове пленника. Тот так и замер с раскрытым ртом и испуганно выпученными глазами. – Потому как я тебя в Днепр спущу и плыви – туркам жаловаться, как тебя злые нехристи обижают!
– Жиды клятые! – Прижимающий руки к животу тощий сверкнул злым взглядом и по-крысиному оскалил зубы. – Вам это с рук не сойдет! У нас хозяин есть!
– Хозяаааин… – задумчиво протянул Яков и присел рядом на корточки. Ухватил лежащего за волосы и запрокинул ему голову. – Это хозяин ваш придумал про варяжский драккар с железом наврать? Шибко умные – придумкой своей развели тупых жидов на тыщи? Ничего, хозяина твоего мы разъясним, а ты у меня сейчас поплывешь. Без драккара. Зато с железом. Гей, олухи, кто там ни есть! На складе рельса кусок был – тащите его сюда! – повысил он голос.
В темноте засуетились, и через мгновение оттуда вывернули двое, волоча изрядный кусок заржавленного рельса. Яков постоял, переводя взгляд с одного налетчика на второго и наконец кивнул на тощего:
– Вяжи его, парни… А ты не дергайся! – Перезаряженный паробеллум указал на попытавшегося приподняться подельника.
Рельс с грохотом швырнули рядом и принялись привязывать к нему тощего налетчика.
– Вы чего… чего… Не надооо! – Когда его руки и ноги захлестнули петлей, пропуская между ними рельс, тощий истошно заголосил: – Не губите душу православную!
– А нам-то что, мы ж нехристи, – сноровисто затягивая очередной узел, ответили ему. Рельс вместе с отчаянно извивающимся привязанным человеком подняли…
– Не мы то! Не мы! Не придумывали мы ничего! И на понт не брали! Мы честные налетчики, только хабар взять хотели! Пан приходил, пышный пан, важный, сразу видно – большой человек, может, даже хазу держит! Сказал, ночью на складских причалах жиды большой хабар отдавать станут, а своих за каким-то Пеком из города погнали. Вот и выходит, что самое время у них тот
