понизил голос путеец, – что виталийские драккары снова вошли в порт, только все мертвые – эдакие днепровские «Летучие голландцы». Что не вошли, а вовсе даже всплыли – будто затонули они со всем грузом железа… – Он кивнул на очередную болванку, выловленную големом и с шумом и плеском водруженную на причал. – Но Карпас нанял то ли двух, то ли трех раввинов. Они молились на причале всю ночь, а под утро из Днепра вылезли все до единой русалки и, матерясь, как торговки на Озерном рынке, выкинули утонувшее железо на берег, лишь бы те замолчали!
– Два раввина – это сила, три раввина – это мощь. Что нам те русалки… – меланхолично откликнулся приглядывающий за работой големов молодой каббалист.
– А еще – что иудеи, простите, зажрались…
– Так и говорят – «иудеи»?
– Нет, они говорят не так, но повторять это, уж увольте! Что, дескать, варяги ограбили весь город, но только вам вернули.
– Угу, дальше портовых складов не прошли, но ограбили, выходит, всех! – хмыкнул раввин. – Да не переживайте вы так, господин Пахомов. Слухи – что мухи. Пожужжат и сдохнут. Не наша печаль.
– Вот именно – не наша! Наше дело – чугунка, а вы на целый день големов забрали! А это – простой!
– Все договорено, – не отрывая взгляда от големов, покачал головой раввин.
– Второго левого на два шага назад переместите, а то зацепят… – рассеянно обронил путеец, раввин сосредоточено кивнул:
– Да, вижу, благодарю… – Под его взглядом голем ловко попятился, и «волна» возобновила работу, а раввин вернулся к разговору. – Карпас отбил телеграмму самому Полякову, и Самуил Соломонович лично дал дозволение, чтоб мои йоськи отработали на погрузке. Все ж таки главный клиент будет, грузы его Общества первыми по нашей ветке на Питер поедут.
– А если мы в график укладки рельс не уложимся, его грузы на чем поедут? На перекладных, звеня бубенцами? – фыркнул Пахомов. – Думаю, господину Карпасу все равно, из-за чего он контракт с путиловцами вовремя не выполнит – из-за пропажи железа или из-за срыва графика строительства.
– Знаете про контракт?
– Помилуйте, весь город знает!
– Всего-то придется пару ночных смен отработать, чтоб график нагнать, – отмахнулся раввин. – Разве впервой? Внакладе не останемся.
– Не впервой, – кивнул Пахомов. – Ладно, поступайте как знаете, а я тогда оказией воспользуюсь и съезжу в Хацапетовку. От товарища моего, инженера Карташова, как раз телеграмма пришла, сегодня должен на тамошнюю станцию прибыть. Дорожный автоматон возьму, да за ним и съезжу, к вечеру как раз обернусь.
– Езжайте, сударь мой, милое дело! – покивал полями круглой шляпы каббалист. – Прямо на прокладку, к последней засечке его везите. Он ведь как, против ночной работы протестовать не станет?
– Мы же не рабочие, чтоб протестовать, мы инженеры. Надо ночью, будем работать ночью! – ухмыльнулся Пахомов. – А все же напрасно вы! – уже делая шаг в сторону, вздохнул он. – Артемий Николаевич приедет, мы с ним по очереди поспим, а вас-то подменить некому.
– Когда надо не спать, так один раввин двух инженеров стоит! – усмехнулся Шмуэль. – На седьмой день Песаха ночью исправно бодрствую и тут уж как-нибудь продержусь.
– Ну так мы тоже на Пасху всенощную стояли… когда маменька еще жива была. Очень она это дело уважала, – усмехнулся в ответ Пахомов. – Так что поглядим, кто кого… пере-не-спит! – И оба дружно захохотали.
– Что здесь происходит?
Паротелега вылетела к причалу на такой скорости, что Пахомов невольно шарахнулся. Юноша на облучке, выглядящий как благородный разбойник Рокамболь после кораблекрушения, перебросил рычаг, телегу окутало облако пара. Сидящий рядом щеголеватый господин средних лет воззрился на таскающих железо големов с такой яростью, будто застукал глиняных истуканов за кражей яблок из собственного сада.
– Это кто еще? – растерянно обернулся к каббалисту путеец.
– Господин Лаппо-Данилевский прибыть изволил. Акционер бельгийцев и прямой конкурент брянцев. – Тот кивнул в сторону железа. – А также гласный Городской думы от дворянства, большой покровитель гимназий и даже сапожных училищ.
– Меценатствует? – наивно поинтересовался Пахомов.
– Неправильных учеников изгоняет. Недостойных, стало быть, образования. Если поболе учеников выгнать, так и денег много не потребуется, сплошная экономия, – ехидно-простодушным тоном пояснил каббалист и для большей наивности еще и глазами похлопал.
– Заткнись, морда жидовская! – сквозь зубы прошипел сидящий на кучерском месте Алешка.
– А это достойный наследник, Лаппо-Данилевский-младший. Добрый день, господа. Здравствуйте, Алексей, как удивительно видеть вас здесь! – раздался из толпы ласковый голос, и Митя в сопровождении Ингвара и Йоэля Альшванга пробились к каббалисту с путейцем.
Троица из широкоплечего юноши в автоматонном плаще, нечеловечески гибкого и такого же нечеловечески элегантного типичного альва с нетипичным носом и ничем не примечательного паренька в припачканной металлической пылью форме реалиста производила странное впечатление. Может, поэтому толпа перед ними неохотно, но подалась, даже сильно проталкиваться не пришлось.
– И что же вас удивляет, Дмитрий? – подозрительно сузил глаза Алешка.
– Как вам сказать… Я надеялся увидеть вас… не здесь. И теперь несколько разочарован, – туманно ответил Митя, а у Ингвара дрогнули губы в намеке на улыбку.
– А вы с господином Альшвангом-младшим все насчет шитья сговариваетесь, господин Меркулов-младший? – степенно осведомился каббалист.
– Да-да, мы сговорились, – весело покивал Митя. – Даже делом уж занялись – а тут такое! Ну как не поглазеть! Даже странно было бы, если б мы не поглазели.
Йоэль с Ингваром дружно дернулись и поглядели на Митю осуждающе.
– Я спрашиваю! – вытягивая шею, точно гусь, и поднимая голос почти до крика, повторил Лаппо-Данилевский. – Что. Здесь. Происходит? Откуда это все? – Он брезгливо ткнул тростью в сторону железа, и его явственно перекосило от бешенства.
«Слаб человек, – со злой веселостью подумал Митя. – И жестокосерден. Всегда готов насладиться страданием ближнего своего, а уж дальнего – так и вовсе вдвое. Ну, или втрое – Лаппо-Данилевские же, не кто-нибудь! От наслаждения аж голова кружится. У меня».
– А кого вы спрашиваете, Иван Яковлевич? – Митя сделал большие вопросительные глаза.
За что немедленно получил тычок в спину от Ингвара и злобный шепот над ухом:
– Не зарывайтесь!
– Еще даже не начинал, – заверил германца Митя, но того обещание почему-то не успокоило.
Лаппо-Данилевский мазнул по нему бешеным взглядом и вдруг заорал:
– Ждан Геннадьевич! Ждан…
Толпа заколыхалась, и под удивленным Митиным взглядом из нее выбрался полицмейстер в мундире, при погонах и всех регалиях и с паробеллумом на поясе.
– Извольте разобраться! – играя желваками на скулах, процедил Лаппо-Данилевский.
– Сей момент! – Полицмейстер почтительно козырнул и тут же повернулся к каббалисту, грозно раздувая собственные усы. – Ты что тут делаешь, ракалия?! – надсаживая горло, заорал он.
– Полегче, господин полицмейстер! – нахмурился Пахомов. – У вас нет никаких оснований…
– Да и полицмейстера нынче нет… – меланхолично обронил Митя в пустоту.
– А вот и ошибаетесь, юноша! – растягивая губы в неприятной улыбке, проговорил полицмейстер. – Восстановлен в должности лично его превосходительством губернатором!
– Однако… – заметил неприятно пораженный Митя.
– Да-с! Ценят еще многолетнюю службу, верой и правдой! – И, понизив голос почти до шепота, так что слышать его мог только Митя, полицмейстер многообещающе прошипел: – Можете не сомневаться, к вашим художествам мы еще вернемся. За папенькой не спрячетесь!
Алешка на облучке паротелеги довольно осклабился. Хотя вроде бы слышать не мог.
– Отвечай! Что делаешь! – пролаял полицмейстер, снова поворачиваясь к каббалисту.
Тот немедленно вытянулся во фрунт так старательно, что это отдавало издевкой, и пролаял в ответ:
– Грузим-железо-на-склад-ваше-благородие-господин-полицмейстер!
– Повыдуривайся мне тут! – Под нос каббалисту немедленно был сунут кулак. – Я спрашиваю, откуда это железо взялось?
– К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос, ваше благородие. – Толпа снова колыхнулась, и от склада к полицмейстеру протиснулся господин Карпас в сопровождении секретаря. – Мы и сами в недоумении! – искренне сказал он и развел руками.
– Хотите сказать, что пропавший драккар с железом сам к вам приплыл,
