к набережным. Угасавшее солнце играло на вершинах крепостных валов, его лучи золотили фигуры путников. Копыта перебирали по булыжной мостовой так же гулко, как удары барабана.
Путешественники шли молча.
Такое молчание обычно напоминает о том, что беззаботной поездке скоро придет конец.
Вокруг них не стихал радостный гомон горожан.
Фигуры остановились.
Там, где обрывалась улица, начиналась гавань. На главном понтоне моряки грузили ящики с товарами и припасами на трехмачтовый корабль, готовившийся отплыть к берегам острова Лайюна.
Судно было огромным. Аэль и припомнить не мог, видел ли когда-нибудь за всю свою жизнь такой гигантский корабль. Чем ближе он подходил к нему, тем внушительнее казалось юноше судно. Оно вставало из воды, как скала, излучая силу, чтобы бросать вызов штормам, и грацию, чтобы плавно скользить по волнам.
Аэль положил руку на гладкий влажный борт.
– Хороша, не правда ли? – раздался позади него хриплый голос.
Хранитель резко обернулся. Изида начала рыть копытом землю.
– Прошу прощения?
– «Ундина», моя морская богиня, повелительница волн. Я назвал ее в честь легенды, ну знаете, где говорится, что у каждой стихии свой дух. А вы в легенды верите, молодежь?
Аэль и Алиенора понимающе переглянулись и улыбнулись друг другу.
– Некоторые легенды имеют обыкновение оказываться правдой, – сказала девушка, поглаживая Мистраля по шее.
– Да как же я не представился! – воскликнул мужчина. – Виноват, оплошал! Капитан О’Мара, капитан «Ундины» и ваш гостеприимный хозяин на время путешествия.
Поведав им историю своего корабля и собственную версию легенды об Ундине, мужчина провел путников на борт.
Лицо О’Мары огрубело от соленых брызг и морского воздуха. В его серо-голубых глазах чувствовались мягкость и сила, они напоминали море в разгар шторма. Его зубы были необычайно белыми, возможно, из-за листьев, которые капитан жевал постоянно, – в них содержалось много фтора. Но вот один из клыков был серебряным.
Лошади нерешительно двинулись к люку в центре палубы, чувствуя, что под копытами у них уже не земная твердь. Их пристегнули ремнями и спустили в трюм на подъемнике.
Под пристальными взглядами матросов путешественники пошли на нос корабля.
– Не обращайте на них внимания, мадемуазель, вы же знаете, что за народ моряки. Так долго бороздят моря, что и забыли – изгибы бывают не только у волн. Не обращайте внимания на этих глазастых бестий и кликните меня, если что.
– Всенепременно, – кивнула Алиенора. Аэль улыбнулся. Он-то знал, что со своими проблемами девушка всегда разбирается сама. Она была слишком независима и опасна, чтобы просить помощи.
О’Мара поднялся на несколько ступенек и взялся за штурвал.
– Все по местам! – крикнул он в туман. – Отдать швартовы, разворачивай паруса, поднять флаги! Курс на Черный остров!
На вершину грот-мачты взмыло красное знамя – его украшала русалка с золотыми волосами и бирюзовым хвостом.
Черный остров.
Так морские волки называли Лайюну, и на то были причины.
Город высился на скале цвета эбенового дерева, а волны с такой яростью штурмовали ее, что скала превратилась в рифы. Вырубленные в камне лестницы вели к окутанному туманом дворцу на самой вершине острова. Одни называли его проклятым, другие считали, что там живет сам дьявол. А третьи, опасаясь тревожных суеверий, предпочитали просто обходить здание стороной. Но все сходились во мнении, что этот остров опасен.
Лайюна. Черный остров.
* * *
Сумерки сгущались на горизонте. Солнце тонуло в пылающих красках, украшая Океан туманов самыми разными оттенками – от красных до золотисто-желтых.
Морской ветер раздувал широкие белые паруса и ерошил волосы.
Юнга проводил Алиенору и Аэля каждого в свою каюту, и когда они разложили свои вещи и направились ужинать, уже наступила ночь.
Путники ели запеченную на вертеле рыбу с овощами под дружеские песни моряков Саль’Люина. А потом все разошлись по своим каютам.
* * *
Чья-то тень бесшумно проскользнула по коридорам корабля, поднялась по лестнице и вышла на открытый воздух.
Алиенора прислонилась к перилам и широко раскинула руки, чтобы вдохнуть пропитанный брызгами морской ветер. Ночной воздух был прохладен и свеж, и это всегда успокаивало Охотницу. Она ощутила на губах йодистый привкус океана и затерялась взглядом в бесконечном звездном небе.
Ей казалось, что тишина так и шепчет: «Свобода».
Девушка широко улыбнулась темноте.
Конец путешествия был уже совсем близок, остался лишь последний шаг, но далеко не самый простой. Завтра начнется настоящая миссия Охотницы, и она должна будет тенью промчаться по коридорам дворца Лайюны, ощущая привычную тяжесть кинжала в ладони.
Алиенора рассеянно коснулась татуировки на бедре – знака своей судьбы. Уже не раз за свое путешествие по Венальмору девушка была близка к тому, чтобы забыть, кто она такая и зачем охотится. Но некоторые вещи она не забудет никогда.
Пламя. Испуганный и любящий взгляд матери, решительная улыбка отца. Кровожадный, дьявольский смех Хранителя, жестоко убившего их.
Правда и месть.
* * *
Аэль сидел, скрестив ноги, на койке в своей каюте, оружие лежало на его коленях. Медленным и осторожным движением юноша извлек меч из ножен и легко провел пальцем по серебряному лезвию. Со вздохом он коснулся рукояти.
Хранителю пришлось спрятать эмблему Академии под дешевыми ножнами из коричневой кожи. Но пришло время сбросить маски.
Утром их с Алиенорой путешествие закончится. Тогда парень приступит к своим обязанностям у лорда Валериоса, как его и учили.
Аэль глянул в иллюминатор. Волны плескались о круглое стекло, словно просились впустить их. Но судьба распорядилась так, что им приходилось вечно плескаться снаружи.
Юноша сжал в руках меч. Его судьба – быть Хранителем, и никем иным.
Он положил оружие рядом с собой, поднялся, сделал несколько шагов по узкой каюте, отгоняя от себя все посторонние мысли, затем наконец надел сапоги и направился на палубу.
Ему нужен был свежий воздух.
«Ундина» так решительно рассекала волны во тьме, что казалась живой. На палубе было пустынно, казалось, весь корабль спал, но Аэль знал о море достаточно, чтобы не сомневаться – несколько членов команды приглядывали за кораблем – «возлюбленной» капитана – и после захода солнца.
Хранитель заметил какую-то фигуру.
На палубе стояла Алиенора. Перегнувшись через перила, она, казалось, готова была отдаться на волю ветра и бушующих волн. Девушка что-то напевала, это была какая-то песня на незнакомом Аэлю языке. Он хотел было приблизиться к страннице, но что-то остановило его. Она была наедине с самой собой, он не имел права мешать ей. И все-таки не мог оторвать взгляд от ее силуэта.
Аэль долго стоял неподвижно, глядя, как Алиенора поет океану. Со своего места он мог рассматривать ее, не опасаясь быть замеченным.
