до улыбок было. Думали, издевается тренер, унижает перед всей командой. Раз молодые — все стерпят. И только по истечении времени мы поняли как мудр и прав был наш тренер. Ведь действительно мы тогда были молоды-зелены, голова могла закружиться от первого успеха, от того, что попали в главную команду страны. Мог пропасть тот настрой, с которым провели последние игры. И тогда пиши пропало, потерянного не вернешь. И Тарасов решил держать нас все время в напряжении, сыграть на нашем самолюбии, заставить еще и еще раз доказывать свое право на место в сборной...
Но вот все предстартовые волнения позади. Мы прибыли в Стокгольм и разместились в отеле «Фламинго». В составе сборной СССР на этот раз оказалось сразу семь дебютантов. И чемпионат мира для всех, а особенно для нашей тройки, стал настоящей школой, где каждый день мы открывали для себя что-то новое. Конечно, были и ошибки, ведь почти в каждом матче нам, третьему звену, приходилось нейтрализовывать сильнейшие тройки команд-соперниц. Две ошибки оказались особенно памятны и поучительны.
...В матче первого круга со сборной Чехословакии наша команда проигрывала — 0:1. И вот шайбу подхватил защитник соперников В. Беднарж и вышел с ней на ударную позицию. «В него!» — слышу крик Тарасова со скамейки запасных. Не раздумывая, врезался в Беднаржа и... тут же был удален на две минуты. Воспользовавшись численным преимуществом, чехословацкие хоккеисты забили нам второй гол.
Удрученный, возвращался я на скамейку запасных. Никто из ребят не сказал мне слов осуждения. Только Аркадий Иванович Чернышев подошел ко мне, похлопал по плечу:
— В другой раз будешь думать, как надо выполнять тренерское задание...
Прошло с тех пор много лет, но я всегда помню слова Чернышева. Приходилось мне принимать различные решения и за себя, и за команду. Но всегда, прежде чем что-то сделать, сначала взвешивал, что и как, и лишь потом начинал действовать.
Надо же было случиться, что и вторая ошибка, допущенная игроком нашей тройки, произошла снова в матче с командой Чехословакии, только во втором круге.
...Шел третий период этого поединка. Счет был ничейный— 2:2, вполне устраивающий нашу команду. И вдруг Харламов, получив шайбу в своей зоне, завелся, стал обыгрывать соперника, вместо того чтобы просто выбросить ее вперед. Шайбу у него отобрали и забили нам гол. До конца игры, которая во многом решала, быть ли нам чемпионами мира, оставалось минут двенадцать. Мы, конечно, чуть ли не всей командой полезли вперед, отыгрываться. И... тут же получили еще одну шайбу... в свои ворота. Правда, потом Александр Рагулин сократил разрыв в счете, но большего мы добиться уже не успели. Сборная СССР проиграла — 3:4.
Вот как описывает Валерий Харламов в своей книге «Три начала» ощущения после игры:
«...В нашей раздевалке после матча царила гнетущая тишина. Ужасная тишина. Никто из ребят не упрекал меня, кто-то даже, проходя, постучал клюшкой по щитку — не расстраивайся, мол, не убивайся, всякое случается.
Я протирал коньки и думал о матче, о том, что случилось. Из-за меня, из-за моей непростительной ошибки.
Мне было стыдно. Из-за меня проиграли матч. Шесть раз подряд —с 1963 по 1968 год становились наши ребята чемпионами мира, и вот эта цепочка побед нарушается, рвется. Из-за меня рвется. Из-за меня, мальчишки, станут не чемпионами, а экс-чемпионами мира, бывшими, вчерашними чемпионами Анатолий Фирсов и Вячеслав Старшинов, Александр Рагулин и Виталий Давыдов, Виктор Кузькин и Владимир Викулов.
От обиды у меня непроизвольно потекли слезы.
В эту секунду ко мне подошел Аркадий Иванович и абсолютно спокойно, вроде бы даже утешая, сказал:
— Ты только начинаешь играть в хоккей. И не нужно так расстраиваться. Это не последнее поражение в твоей жизни. И если ты так близко к сердцу будешь принимать каждую ошибку, любую неудачу, то надолго тебя не хватит...
Если бы Аркадий Иванович стал в ту минуту доказывать мне, что не все проиграно, не все потеряно, что есть некоторые, хотя и призрачные шансы, что все-таки станем чемпионами мира, то я бы ему, конечно же, не поверил: едва ли утешила меня такая мало-успокаивающая и нереальная надежда, вера в чудо.
Видимо, по своему богатейшему опыту Чернышев это знал и потому нашел единственно правильные слова.
— На ошибки надо реагировать иначе, — продолжал Аркадий Иванович, — надо анализировать свою игру, стараться понять, почему ошибся, и больше не повторять промахов...
Согласитесь, что после таких слов становится легче, хочется играть, доказывать, что ты не подведешь тренера, который понимает, как коришь ты сам себя за промашку.
Конечно, несколькими днями позже я понял, что Чернышев был сам страшно огорчен моей ошибкой, он считал, что именно я и вратарь Виктор Зингер виноваты в поражении, но мне о моей вине перед командой Аркадий Иванович сказал только после того, как мы стали чемпионами...»
Да, сборная СССР все же сумела тогда стать чемпионом мира. Перед заключительными двумя матчами, решающими матчами Швеция — Чехословакия и СССР — Канада, ситуация была такой: у команды ЧССР оказалось 16 очков, а у нас и «Тре крунур» — по 14. Причем мы дважды побеждали шведов и дважды уступали чехословацким хоккеистам, а те, в свою очередь, проиграли сборной Швеции. И если бы хозяева победили команду Чехословакии, то все бы тогда зависело от исхода нашего матча с канадцами. Только такой расклад приводил советскую сборную вновь к золотым медалям.
На матч сборных Швеции и ЧССР мы не поехали, а решили смотреть его по телевизору прямо в отеле «Фламинго». Нервничали ужасно, особенно Анатолий Владимирович Тарасов. И тогда мы всей командой попросили его... уйти, не мешать смотреть. И, как ни странно, он ушел. «Тре крунур» одержала победу с редким для хоккея счетом — 1:0. И у нас стихийно возникло собрание команды. Мы собрались одни, без тренеров, и дали друг другу клятву —только победа! Ведь тогда по разнице заброшенных и пропущенных шайб мы стали бы первыми. Собрались мы и отдельно, своей тройкой. Решили, что отступать некуда, будем биться на площадке: трое —как один!
В этом важнейшем матче с канадцами сборная СССР одержала победу со счетом 4:2. И две шайбы оказались на счету нашей тройки.
Сразу же, как только мы приехали во «Фламинго», наше звено пригласил к себе Анатолий Владимирович.
— Вы, ребята, не обижайтесь, — сказал он, — но я буду ходатайствовать о присвоении Борису Михайлову звания заслуженного мастера спорта. Он и постарше вас, и поопытнее. А ваше время еще придет.
