у собаки, но рядышком железные жвалы. Слишком близко.
Бью кулаком с эфесом в морду, отшатывается, и я всаживаю лезвие прямо в глотку. Хрип, рывок — и кровь фонтаном. Меч застрял, чёрт. Оставляю.
Разворачиваюсь, третий уже почти рядом, скользит по трупам, как по реке.
Молниеносно — в меня.
Я принимаю на руку, остриё цепляет щит-наруч, сбрасывает траекторию, и я бью в бок — трофейным клинком с зазубринами. Проходит. До костей.
Он визжит. Не рёв — визг, как у замученного металла.
Один остался.
Первый, тот, что с бронёй, обходит меня кругом. Умный. Осторожный. Он видел, как я вырезал остальных. Он теперь боится. Или уважает. Какая, к чёрту, разница?
Я вытаскиваю ещё один трофей — короткий клинок с красной рукоятью. Он как-то сам подходит к руке, будто его ждал. Я не знаю, кто его сделал, но вес, баланс — идеальный.
И я — уставший, но живой.
Он бросается. Я жду до последней секунды. Подныриваю под прыжок, врезаюсь плечом в брюхо, лезвие поднимается и уходит прямо под чешую в основание шеи. С хрустом, с вибрацией. Меч дрожит в руке, как живая штука.
Он дергается, оседает. Ещё дышит. Я добиваю — быстро, без церемоний.
И стою.
Среди куч мяса, слизи, крови и гари.
Всё тело в ноющей боли. Доспех трещит на боку. Нагрудник амулета потемнел, но цел.
Я жив.
Оглядываюсь. На горизонте дым — у других крепостей сражение почти завершилось.
А у меня — конец.
Я вырезал элиту четырёх потоков.
И никто не пришёл на помощь.
Как всегда.
Я опускаюсь на колено. Песок горячий. Воздух в лёгкие входит с болью.
Но я улыбаюсь.
— Ну что, Абсолют, считаешь или как?
И мысленно добавляю:
"Записывай. Один человек. Восемь волн. Живой."
Пока.
Я сижу, облокотившись спиной о постамент с затухшим символом портала. Он больше не гудит, не светится — выдохся, как и я. Дыхание понемногу выравнивается, но тело дрожит. То ли от боли, то ли от того, что слишком тихо стало.
Я вытер меч об рукав и вернул в ножны. За спиной уже куча оружия — часть от распотрошённых мной гадин, часть от павших бойцов. Собрал, что приглянулось. Руки бы не отвалились, конечно…
Подумал, что, может, стоит вырыть яму и сложить туда лучшие трофеи — вдруг снесёт всё это к чёрту на следующей волне. Или вообще перекинет в другое место, как с поединком. Абсолют вроде не любит предсказуемость.
Я устало откинул голову назад и закрыл глаза.
Двадцать первая волна… Честно? Я не верю, что дотяну. Не с таким темпом.
Каждая новая партия всё умнее, быстрее, злее. Если раньше хватало силы, то теперь нужно думать, а для этого — время. А времени нет.
Может, стоит отступить? Может, стоило…
Мысль оборвалась, будто кто-то хлестнул меня по затылку.
Вся площадь вдруг завибрировала. Не физически, нет — энергетически. Как будто кто-то резко набрал ток в трансформатор, и мир начал гудеть.
— Нет… — прошептал я. — Серьёзно?
Тьма в порталах сгустилась, засверкала зелёным внутренним светом.
Каждый из четырёх вновь ожил, пульсируя, как сердца древних чудовищ.
Я поднялся. Руки отказывались сжиматься. Пальцы немели, словно я держал клинки сто лет.
Абсолют ожил голосом в голове — привычно хладнокровным, но будто с оттенком насмешки:
«Девятая волна началась. Категория: адаптивные хищники. Четыре потока. Повышенное распределение энергии. Новая сложность установлена: "Разделение и атака".»
— Вот и поговорили, — выдохнул я.
Из порталов начали ползти. Сначала — как будто дым. Потом — тела.
Четыре вида. Разные. Явно. Ни одного повторяющегося силуэта. Ни одного знакомого силуэта. Всё — новое. Всё — чужое.
И всё движется ко мне.
— Двадцать первая, да? — буркнул я сам себе под нос. — У нас с тобой разные планы, Абсолют.
Я сжал рукоятку ближайшего меча. Он был короткий, чуть изогнутый. Лёгкий. Быстрый. Как раз под то, что ползёт на меня, будто чувствует вкус крови на лезвии.
— Ну что, уроды, поехали…
Я двинулся вперёд.
Судя по их глазам — они тоже этого ждали.
Я не бежал — волочился. Меч в руке будто налился свинцом, плечи гудели, дыхание обрывалось короткими всхлипами, в горле пересохло, будто я съел пепел. Или это и был пепел. Всё тело — сплошной надлом. Каждое движение отдаётся эхом боли в суставах, в ребрах, в мышцах, которых, казалось, у меня раньше не было.
Девятая волна… Сложнейшая. Самая подлая.
Эти твари — они учились.
Каждая последующая шла на основе ошибок предыдущей. Один выжидает. Второй бьёт в спину. Третий прикидывается мёртвым, а четвёртый вцепляется в лодыжку, когда ты поворачиваешься к нему спиной.
Слаженность.
Тактика.
Злость.
Как будто живые, как будто кто-то ими руководит, как единым организмом.
Я бился, как загнанный зверь. Переступал через трупы, пятился, уворачивался, кувыркался в кровь и чешую, дышал гнилью и жаром. Орудовал мечами по очереди, пока не сломались. Потом — трофейной дубиной, пока не раскололась. В ход пошёл даже обломок копья — острее, чем нож, и легче, чем совесть Абсолюта.
Бой закончился не победой — усталостью.
Они выдохлись раньше. Или сочли, что достаточно покусали меня, и ушли.
А может, я всех убил. Уже не помню.
Шатаясь, я двинулся прочь от порталов. Точнее — в сторону единственного направления, где мог быть хоть кто-то живой. Мои. Люди.
Как бы странно это ни звучало — я скучал по людям.
Я, Игорь, интроверт до мозга костей, тот самый, кто прятался от соседей в лифте, чтоб не здороваться…
Я, кто всерьёз считал, что лучшее общество — это стены и Wi-Fi…
Сейчас жаждал услышать чью-то речь, увидеть живое лицо, просто быть рядом. Не потому что одинокий.
А потому что задолбался быть один против всего.
— Ну и где вы там, мои говорливые, не очень надёжные, но всё-таки люди… — выдавил я хрипло, почти на автомате.
Шаг. Ещё шаг.
Вдалеке — дым над крепостью.
Похоже, живы.
И слава всем богам, которых Абсолют ненавидит.
Крепость, что выросла вокруг сферы энергии, поразила меня.
Не то чтобы я ожидал увидеть старую палатку и пару заборов, но это…
— Ни фига себе, — выдохнул я.
Стены из серого камня, будто выточены не руками, а волей самой системы. Чёткие линии
