играя на их стремлении к национальному освобождению. Результатом стала организация ряда так называемых Восточных войск (Osttruppen), подразделений под командованием немецких офицеров, состоявших из солдат ряда нерусских национальностей. Одним из них был Туркестанский легион, набранный из советских военнопленных родом из Центральной Азии.

Первые выходцы из Центральной Азии начали прибывать в нацистские концентрационные лагеря в конце лета 1941 года. Их путь из колхоза в лагерь военнопленных оказался на удивление коротким. Большинство из них никогда не держали в руках винтовки до того, как их призвали в армию, а теперь они надели форму и (с минимальной военной подготовкой) отправились на фронт, где их немедленно брали в плен, если не убивали. В плену вероятность быть убитым не уменьшалась. Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию 1929 года об обращении с военнопленными, поэтому советские войска не имели правовой защиты статуса военнопленных. Летом и осенью 1941 года отряды Шуцштаффеля (СС) – и, по-видимому, обычные солдаты – казнили многих военнопленных мусульман за то, что те обрезаны, поскольку для нацистов это служило доказательством принадлежности к еврейскому народу. В другом случае группу заключенных из Центральной Азии перевезли в концентрационный лагерь в Нидерландах, чтобы продемонстрировать образец Untermenschen («недолюдей») из Советского Союза скептически настроенным голландским коммунистам. Многие пленные не пережили жестокого обращения и зимних холодов, а 77 выживших в апреле 1942 года отвели в лес и расстреляли{243}. Казни продолжались, но одновременно нацистские власти сделали первые шаги, чтобы создать Туркестанский легион. Они искали своих единомышленников в крошечном сообществе эмигрантов из Центральной Азии. Одной из таких фигур был Вели Каюм-хан, из тех студентов, которых отправили из Бухарской республики на учебу в Германию в 1922–1923 годах. Каюм-хану удалось остаться в Германии, когда Советы прекратили выплату стипендий студентам и отозвали их в Советский Союз. В 1941 году он привлек внимание немецких властей. Кроме того, нацисты разыскивали Мустафу Шокая, главу недолговечного автономного правительства Туркестана в 1917–1918 годах. Шокай жил в пригороде Парижа Ножан-сюр-Марн, где издавал Йош Туркистон («Молодой Туркестан»), скромный журнал для эмигрантского сообщества, и благодаря своим лекциям стал единственным голосом центральноазиатской эмиграции в Европе. После начала войны с Советским Союзом его арестовали и поместили в лагерь в Компьене вместе с другими эмигрантами из бывшей Российской империи. Оттуда его вызвали в Берлин для работы с военнопленными из Центральной Азии. Ему было любопытно – впервые за несколько десятилетий – встретиться с жителями Центральной Азии нового поколения и оценить ситуацию. То, что он увидел, его сильно встревожило. Еды, одежды и крова не хватало, а обрезанных мужчин моментально расстреливали без суда и следствия. «Невозможно описать все разнообразие бессмысленных казней в Дембице, – писал он Каюм-хану после посещения концентрационного лагеря в Польше. Каждый раз, выезжая из лагеря, я видел несколько трупов с разбитыми черепами… Интересно, насколько это связано с "азиатской заразой", о которой каждый день кричат громкоговорители по всей Германии»{244}. К нацистскому движению он симпатий не испытывал, однако идея о том, что победа нацистов разрушит Советский Союз и освободит Центральную Азию, вызывала у него сочувствие: «Да, у нас нет другого пути, кроме антисоветского, кроме желания победить Советскую Россию и русский большевизм. Этот путь, помимо нашей воли, лежит через Германию. И он усеян трупами казненных в Дембице»{245}. Эта «мелкая, жалкая плата человеческим несчастьем» была необходима для национального освобождения.

В одном из лагерей Шокай заразился тифом и скончался в Берлине 27 декабря 1941 года, тогда как Каюм-хан дожил до создания Туркестанского легиона 13 января 1942 года. Он стал председателем Национального комитета объединения Туркестана (НКОТ), создававшего видимость туркестанского правительства в эмиграции и функционировавшего как политическое крыло легиона. Комитет издавал журнал под названием Milliĵ Turkistan («Национальный Туркестан»), распространявшийся среди новобранцев и внушавший им идею освобождения родины: «Чтобы добиться независимости Туркестана, необходимо собрать мощь всех туркестанцев в одном месте и использовать ее для борьбы», – заявлял НКОТ{246}. «Туркестан» здесь обозначал пять республик Центральной Азии, которые были гораздо обширнее того Туркестана, независимость которого объявили в Коканде в 1917 году. Трудно сказать, оказала ли эта идея какое-либо влияние на представления тех, кто записался в легион. Мужчины вступали туда по целому ряду причин. Стремление к национальному освобождению часто подкреплялась гораздо более практической целью – избежать верной смерти в лагере для военнопленных. По разным оценкам, за время войны через Туркестанский легион прошло от 110 000 до 180 000 солдат. Некоторые из них участвовали в нацистском вторжении на Кавказ в 1942 году, а другие сражались с американскими войсками на севере Италии на последних этапах войны. Шесть батальонов Osttruppen принимали участие в последней отчаянной обороне Берлина в 1945 году. Однако основной задачей легиона было сражаться с партизанами в тылу нацистов или обеспечивать безопасность в оккупированных зонах Украины, Словакии и Франции{247}. Десятки тысяч легионеров погибли в бою.

Если бы война закончилась иначе, мы могли бы писать о Туркестанском легионе в другом ключе. Однако сейчас нет никаких сомнений в том, что верность жителей Центральной Азии Советскому Союзу побеждала искушение дезертировать. Пусть кто-то из солдат Osttruppen и защищал Берлин, но в рядах Красной армии, взявшей город, было гораздо больше выходцев из Центральной Азии и других оккупированных нацистами территорий. Историю сынов центральноазиатских деревень, штурмовавших европейские столицы, чтобы освободить их жителей от нацистского ига, часто забывают, но она важна, поскольку венчает собой период стремительных преобразований. Среди миллионов жителей Центральной Азии, призванных на войну, много замечательных личностей, ставших как советскими, так и национальными героями. Сабир Рахимов (1902–1945), казах из Ташкента, дослужился до звания генерал-майора, став первым центральноазиатом, получившим это звание. Он погиб в бою накануне победы, командуя дивизией, которая взяла Данциг (Гданьск) в ходе последнего советского наступления на нацистскую Германию. Солдат Панфиловской дивизии, многонационального подразделения, набирали в Южном Казахстане и Киргизии в начале войны. Эта дивизия участвовала в битве за Москву в конце 1941 года, где, согласно легенде, 28 ее бойцов погибли в бою, уничтожив восемнадцать немецких танков и всеми силами сдерживая немецкое наступление. В постсоветские времена выяснилось, что некоторые подробности этой истории сфабрикованы, однако тогда 28 панфиловцев воспринимались как герои и прославлялись на весь Советский Союз как символы советского многонационального государства и вклада Центральной Азии в победу. В боевых действиях участвовали и женщины региона, пусть их было и немного. Две из этих женщин удостоились звания Героев Советского Союза, высшей воинской награды в стране (во время войны ее получили всего девяносто женщин): снайпер Алия Молдагулова (1925–1944) и пулеметчица Маншук Маметова (1922–1944), обе казашки. Было и много других героев. Казахский летчик Талгат Бегельдинов (1922–2014) совершил 305 боевых вылетов и был дважды удостоен звания Героя Советского Союза (это большая редкость). Звезду Героя получили сотни выходцев из Центральной Азии. Их подвиги прославлялись на все лады, и они вошли как в общесоветский, так и в национальный пантеон героев.

Миллионы обычных ветеранов вернулись домой с новым восприятием мира и самих себя. Они повидали мир, побывав за тысячи километров от своих деревень, подружились с товарищами со всего Советского Союза и выучили русский язык. Некоторые из них взяли русские прозвища или женились на русских женщинах{248}. Но все они вернулись домой с ощущением, что они – граждане советской страны, часть чего-то большего. До конца советского периода Великая Отечественная война служила скрепой всего советского патриотизма, объединившего разные нации. Общие жертвы и общая борьба сделали жителей Центральной Азии полноценными советскими гражданами. Участие в войне переживалось как индивидуальный жизненный опыт и стало наиболее распространенным образом в советском дискурсе на тему общего гражданства жителей Центральной Азии. Вплоть до распада СССР служба родине и самопожертвование на войне оставались главной формой общесоветской идентичности для многонационального населения страны. В Центральной Азии этот троп вошел в тысячи романов, фильмов и пьес. Ветераны Центральной Азии носили свои медали столь же гордо, как и все остальные советские граждане. Великая Отечественная война превратила жителей Центральной Азии в советских людей.

Однако победа в войне – это не только триумф боевого духа. Она далась очень недешево – ценой

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 119

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид бесплатно.

Похожие на Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид книги

Оставить комментарий