Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толпа застыла в молчании, не зная совсем, как реагировать на происходящее. Всё это меньше всего было похоже на бал, которого все ожидали.
– Господь лишь молчаливо внимал моему вопросу. И если он и слышал меня, то оказался нем!
Мелодия сменилась. Скрипка начала играть более напористо.
Несколько старушек в чепчиках перекрестились.
Граф виновато улыбнулся и принялся вальсировать по кругу, неся в руке вино, как танцевальную партнёршу.
– И тогда мне пришлось искать ответы в других местах. На выбор мне было всё великолепие древних богов, языческие истуканы, чудища. Я искал ответ в пыльных книгах, рассыпающихся свитках, на поверхности облупившихся могильных плит, на выцветших стенах гробниц. Я видел всех: чародеев, чернокнижников, спиритов, колдунов, ведьм, шаманов, юродивых, святых, падших, ангелов, бесов. Я просил их о том же, о чём просил нашего христианского Бога. Я умолял сделать мою жену способной принести мне наследника!
Шереметев резко прекратил свой вальс и замаршировал по кругу, заглядывая в лица гостям. На них, как прекрасно видел Победоносцев, читалось лишь одно: настроение двинулось совсем не в ту сторону, в которую им хотелось.
– По их наставлениям я ел коренья неведомых растений, пил отвары из органов, присыпал себя жгучими порошками, вырезал на теле древние знаки, приносил в жертвы животных, но каждый раз – снова и снова – на свет появлялась очередная девочка.
Граф осушил залпом бокал и повесил картинно голову. Лакеи, стоявшие наготове на лестницах, потушили некоторое количество свечей. В зале стало заметно темнее. Скрипки ушли в густой минор.
«Бог мой, когда кончится эта пошлость?» – подумал Победоносцев.
Но граф всё продолжал свой одинокий вальс.
– На поверку все эти благодетели оказались либо сумасшедшими, либо шарлатанами. И тут, когда я уже совсем отчаялся, когда потерял всякую надежду на продолжение рода своего, я вдруг встретил того, кто был способен мне помочь.
Шереметев обвёл публику горящими глазами.
– Встретил не здесь, на родине, а далеко, на чужбине. Они, оказывается, давно там знают, как решать проблемы, которые нам кажутся непреодолимыми.
Толпа несколько приободрилась и придвинулась ближе к графу.
– Моя проблема имела решение, и у этого была цена! И я эту цену заплатил.
Глаза графа светились теперь возбуждением. Скрипка взвилась в крещендо. Шереметев хлопнул в ладоши. Два лакея, которые стояли у одной из стен, дёрнули за канаты, и кулиса, которая скрывала полость, расположенную в ней, раскрылась.
Перед взором присутствующих предстала удивительной правдоподобности живая картина. Это была библейская сцена рождения младенца Иисуса, которого на руках в окружении волхвов и держала бледная Богоматерь. Актёры держались превосходно, создавая полную иллюзию, что они статуи, а не живые люди. Все костюмы и убранство на полу были переданы с таким тщанием к деталям, что гости издали вздох изумления.
– Так выпьем же за того, – в руке графа откуда ни возьмись появился новый наполненный бокал, – благодаря кому у меня появился наследник Савка!
Зала взорвалась аплодисментами и криками «браво!», определённо восхищённая картиной, равно как и счастливая, что минуты напряжения позади.
Ребёнок от шума проснулся и закричал, разрушив иллюзию, а может, наоборот, усилив её, ведь все, кроме него, остались неподвижными на своих местах.
Победоносец подумал, что с метафорой граф всё же перегнул. Младенец Иисус ещё куда ни шло. Но вот куда здесь приткнуть непорочное зачатие? Обер-полицмейстер отбросил эти мысли и встретился глазами с Дюпре, который стоял в противоположном конце зала, улыбался и будто бы думал совершенно о том же.
Шереметев, хохоча и принимая рукопожатия, подошёл к месту представления и обвёл сцену рукой:
– Мой театр!
Толпа почтительно похлопала.
Шереметев подошёл к Богоматери, изъял у неё кулёк с ребёнком, помог ей самой подняться и вывел на середину залы.
– Моя жена Акулина Петровна!
Толпа осыпала эту молодую ещё крестьянскую женщину аплодисментами.
– А это, – поднял в воздух с рёвом граф вверх кулёк с младенцем, – мой сын, мой наследник Савка!
Гости нарушили условные границы представления и бросились поздравлять родителей.
Из дальней комнаты выплыл духовный хор и расположился в несколько линий. Старичок регент сверился с камертоном, шепнул нотку, и за спинами ничего не подозревающих гостей неожиданно, невпопад и как-то страшно грянул, задрожал медными басами хор: «Единородный Сыне и Слове Божий!»
* * *
Отец Серафим, покачиваясь, смотрел в окно, за которым ветки деревьев то и дело переплетались с кистями молний в причудливый узор. Зелье заглушило боль воспоминаний, но без ангелов и чертей на душе у него стало тоскливо. Более всего хотелось оказаться сейчас где-нибудь в трактире на Трубе, где никогда не бывает скучно и одиноко, где, однако, он в последний раз проиграл всё до портов. Нестерпимо хотелось перекинуться с кем-нибудь в картишки, побеседовать, пообсуждать законы Божьи. Батюшка поймал себя на мысли, что уже некоторое время вглядывается в окно в надежде увидеть идущего к нему Олежку. Отец Серафим тряхнул непокрытой головой, расхохотался пьяно себе в бороду и решил было налить себе ещё, чтобы сон лучше пошёл. Как вдруг краем глаза заметил на кладбище какое-то движение. Сверкнула молния, на мгновение ослепив священника. Отец Серафим вперился в мрачную картину за окном – почудилось! Он перекрестился и зашагал было от окна прочь, как суеверный ужас вновь заставил его обернуться. И тут уже он еле удержался, чтобы не издать вопль. Он мог поклясться, что видит, как тёмная фигура шатается между крестами и деревьями. Батюшка застыл на месте. Кто бы это ни был, можно было с уверенностью сказать, что это был не Олежка. Фигуру мотало из стороны в сторону, мокрая одежда облепила распухшее тело. Неужто тот утопленник, которого похоронили несколько дней тому назад, поднялся из могилы? Жгучий страх обвился вокруг его сердца.
Отец Серафим застыл на месте в полуприседе, чтобы ни одна половица под его ногой не скрипнула. Он слышал только собственное сердце, которое отстукивало в такт ходикам, звучавшим из опочивальни. Волосы в бороде его зашевелились.
Посмотри на него в тот миг его преданная паства, она, возможно, не узнала бы своего батюшку. Вместо статного, хоть и малорослого, сурового служителя церкви перед ними предстал бы застывший на полусогнутых тщедушный мужичок в исподнем, который изо всех сил напрягал большие уши, торчавшие из-под растрепанной причёски.
Но сколько ни стоял отец Серафим, сколько ни вглядывался в темноту, фигуры он больше не видел.
Он вопросительно скосил глаза на пустую бутылку из-под кагора.
В его жизни было много того, что ему причудилось под этим делом. И не всё из этого
- Скверная жизнь дракона. Книга четвертая - Александр Костенко - Городская фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Три мира одиночества - Валерий Рыжов - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Дорога висельников - Наталья Резанова - Фэнтези
- Скверная жизнь дракона. Книга пятая (СИ) - Костенко Александр - Фэнтези
- Лунный Зверь - Игорь Вереснев - Фэнтези
- Бисер для вепря - Татьяна Гуськова - Детективная фантастика / Любовно-фантастические романы / Периодические издания
- Серебряная река - Шеннон А. Чакраборти - Фэнтези
- Ухватить молнию - Кэтрин Азаро - Фэнтези
- Злой город - Дмитрий Силлов - Фэнтези