розовым платьем, я бы никогда этого не сделал, — он драматически вздрогнул. — Теперь мне неделями будут сниться кошмары об этой паршивой корове.
Гермиона рассмеялась и в благодарность обняла друга.
— Это было блестяще, Гарри. Не думаю, что теперь она поспешит, чтобы рассказать сказки министру, увидев выражение ужаса на его лице. Предполагаю, что его жена тоже будет над ним издеваться, если я не ошибаюсь, — легко добавила Гермиона, когда все смотрели, как покрасневший министр пытается успокоить свою жену, бьющуюся от смеха почти в истерике.
— Мне кажется, жене министра не помешало бы немного расслабиться, и, может быть, даже следует выяснить, где Амбридж взяла свой наряд, и купить его для себя, — протяжно заметил Драко Малфой, прежде чем Пэнси игриво шлепнула его по руке, чтобы он заткнулся.
— Ну что ж, все собрались, давайте поедим наконец, — она, заметив, что буфетные столы временно опустели, умирала с голоду, а еда выглядела такой аппетитной.
Остаток вечера, к счастью, прошел без происшествий, и они смогли повеселиться. По шкале сплетен явление всем Амбридж в нижнем белье превзошло Гермиону, появившуюся с бывшим Пожирателем Смерти, поэтому до конца вечера их оставили в покое.
После того, как большинство народу разошлось, за исключением, разве что заядлых пьяниц или танцоров, все три пары, наконец, спустились в атриум и, пообещав скоро собраться вместе, аппарировали каждая по своим домам.
Как только они вошли в дверь ее дома, Гермиона почувствовала, как пара сильных рук обхватила ее за талию и притянула к себе.
— Полагаю, ты собиралась поблагодарить меня за это платье, — промурлыкал ей на ухо Люциус, скользнув руками по телу и создавая жар везде, где он прикасался.
Улыбка Гермионы быстро превратилась в задыхающийся стон, когда пальцы Люциуса нашли ответ на то, что она носила под платьем. Его вздох удовольствия был почти таким же громким, как и у нее, когда он скользнул пальцем в ее влагу, отодвинув крошечный кусочек материала, называемый стрингами.
— Непослушная девчонка, так дразнишь меня, — прошептал он, проводя языком по ее обнаженной спине, отчего она покрылась гусиной кожей.
— Возможно, мне придется наказать тебя за то, что заставила меня ходить всю вечер с эрекцией, — он расстегнул бретельку на ее топе, и когда тот соскользнул вниз, начал ласкать обнаженные груди; его большие пальцы дразнили соски, превращая их в твердые пики. Она выгнулась под его руками и вонзила свою попку в его эрекцию, вызвав у него еще один низкий стон.
Он повел ее вперед, пока она не оказалась у дивана, и Люциус мягко подтолкнул ее через руку и приподнял платье, чтобы открыть аппетитную попку. За его ласкающими руками последовали горячие поцелуи и влажный язык, убравший наконец клочок ткани, который оставался всем, что стояло между ним и тем, чего он хотел больше всего.
Гермиона вскрикнула от удовольствия, когда язык Люциуса погрузился в ее влажный жар, и вцепилась в диван, чтобы удержаться на дрожащих ногах. Его пальцы заменили внутри нее язык, который отправился на поиски клитора, по пути исследуя каждый чувствительный дюйм кожи. Потребовалось всего несколько их волнующих прикосновений, прежде чем ее внутренности сжались, когда она облила его своими соками.
Не теряя времени, Люциус быстро встал и снял с себя одежду, прежде чем скользнуть в ее все еще дрожащее тепло, его собственная потребность в разрядке была почти первобытной, когда он безжалостно вошел в нее.
— Боги, женщина… ты сводишь меня с ума… не могу перестать… хотеть тебя… необходимость… быть… внутри тебя… все время, — задыхался Люциус, входя в нее снова и снова; его руки почти болезненно сжимали ее бедра, когда он пытался сдержать свое высвобождение, чтобы продлить почти невыносимое удовольствие сливаться с ней. Мерлин, он и в самом деле любил эту женщину.
Гермиона чувствовала, как его член становится тверже, толчки глубже, а темп все ускоряется и ускоряется. Он наполнял ее так, что она даже переставала понимать происходящее, и, казалось, что никогда не сможет насытиться им. Он громко простонал ее имя, потянувшись, чтобы потереть клитор, увлекая за собой, когда, наконец, взорвался и сам.
Ощущение его подергивающегося члена, когда он выпустил свое горячее семя в ее лоно, в сочетании со стимуляцией клитора было всем, что потребовалось, чтобы отправить Гермиону в судороги удовольствия, а ее дрожащие стенки будто выдаивали все до последней капли из пульсирующего члена, когда она выкрикивала его имя. О, Цирцея, каки же она любила этого мужчину.
Гермиона почувствовала, как Люциус рухнул ей на спину, и изо всех сил попыталась восстановить дыхание, чтобы встать. К сожалению, ноги подкашивались до пор, поэтому она была вынуждена оставаться на месте.
Потом она почувствовала, как слегка ослабевший пенис Малфоя выскользнул из нее, и Люциус поднимает ее на руки, осторожно неся вверх по лестнице. Он уложил ее на кровать и пошел наполнить ванну, прежде чем вернуться и раздеть, по-прежнему не произнося ни слова. Он снял с нее всю одежду, но оставил на теле ожерелье и серьги, чувствуя себя собственником при виде Гермионы, одетой только в его подарки. Затем залез в ванну и потянул ее за собой.
Гермиона прислонилась спиной к его широкой груди, потягивая шампанское, которое он попросил у Поппи, чувствуя себя невероятно расслабленной приверженицей декаданса, когда он сунул ей в рот кусочек шоколада и поцеловал. Сочетание дорогого шампанского, изысканного шоколада и еще более изысканного Люциуса буквально опьяняло, и Гермиона почувствовала, как ее кровь снова закипает.
Люциус оторвался от поцелуя и подвинулся так, чтобы оказаться к ней лицом, и, взяв губку, начал нежно, но тщательно ее мыть. Когда он добрался до рук, он взял ее пальцы в рот, лизнул и нежно пососал каждый, посылая желание в каждую клеточку ее существа.
Закончив с безымянным пальцем на ее левой руке, он отстранился, и Гермиона подняла глаза, чтобы понять, почему; а потом замерла, увидев свою руку. На ее пальце было самое красивое кольцо, которое она когда-либо видела. Это был сапфир квадратной огранки в шесть карат в платиновой оправе, обрамленный бриллиантовыми багетами. Гермиона почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда реальность ситуации затопила ее существо.
— Выходи за меня замуж, Гермиона, — Люциус серьезно посмотрел на нее, в его глазах светилась искренность.
— Я люблю тебя всем, что я есть, каждой клеточкой своего существа, и я больше никогда не хочу просыпаться без тебя рядом, — он поколебался, чтобы оценить ее реакцию на эту просьбу, и был удивлен, когда она начала плакать.
Гермиону переполняли эмоции. Она так сильно любила этого мужчину и не
