нас все начинают усиленно болтать друг с другом, от этого на душе становится так тепло. Все, кроме Зины. Она сидит с идеально ровной спиной, сомкнув руки на груди. Щеки цвета платья выдают ее негодование.
Оливка бежит ко мне, но прыгает не ко мне на руки, а к Максу. Я разрешаю ей сидеть у него на руках, а сама посматриваю на Кирюшку, не хочется, чтобы он вцепился моему ребенку в волосы. Ловлю взгляд Марины, она подмигивает мне и усиленно что-то рассказывает внуку, отвлекая его от Макса. У нее неплохо получается. Я возвращаюсь на свое место и замечаю, что у меня из приборов лежат только ложка и вилка. Как и у всех за этим столом. Сразу три официанта приносят горячее, нарезанное на мелкие кусочки. Макс. Смотрю на него, пытаясь вложить в свой взгляд всю мою благодарность за очередной благородный поступок, но он делает вид, что ничего особенного не сделал и болтает с нашей дочкой. С нашей дочкой.
– Ада, я совсем забыл про ножи, прости, – дядя Женя такой серьезный, вижу, как он переживает.
– Все в порядке. Максим помог мне справиться. У него получилось меня отвлечь.
– Но как?
– Это наш секрет, – хихикаю, как дурочка, нарочно громко проговаривая эти слова крестному, чтобы мой ответ услышал не столько Макс, сколько его спутница. – И теперь я просто обязана отблагодарить Максима, выполнив любое его желание. Что пожелает мой спаситель?
– Я подумаю, – Макс не поддерживает мой игривый тон, напротив, он хмурит брови и до меня в который раз доходит: он же думает, что дядя Женя мой муж! Вот я в его глазах, наверное, лживая тварь!
– А как на это смотрит ваш муж, Аделина? Максим у нас, конечно, джентльмен, но он пришел сюда поздравить мать своей бывшей жены, а не развлекать ее гостей с чужими детьми. – Зина из порномагазина вставляет свои очень ценные три копейки.
Ее речь не нравится никому. Особенно “чужому” ребенку. Из глаз моей хулиганки рвутся гром и молнии, она одним ловким движением руки переворачивает тарелку Зины с жирной красной рыбой в соусе прямо на ее расчудесное атласное платье, от чего та подскакивает со злыми визгами. Оливка сначала совершает свой акт мести и только потом испуганно смотрит на меня, ожидая строгий выговор и сильнее прижимаясь к родному отцу.
Мне бы извиниться за поведение своего ребенка, но вместо этого я беру телефон и вызываю такси для Зины под ее протестующие вопли. От осинки не родятся апельсинки. Моя дочь изгнала Зину самым красивым способом, опередив меня. Конечно, потом я поговорю с ней, но ругать точно не буду. Этой мадам не место за нашим столом. Дядя Женя забирает у Макса Оливку, а тот провожает Зину в такси. Надеюсь, у нее хватит ума не возвращаться.
***
Макс
Сидеть напротив нее и видеть, с какой теплотой она смотрит на мужа, а он на нее, невыносимо. Что с ней случилось? Какие бесы, призраки прошлого сидят у нее внутри и преследуют так, что она дышать не может при виде своих триггеров?
Когда она говорила про страх тонированных стекол, я был уверен – придумала, чтобы не оставаться со мной наедине. Но сегодня, когда увидел ужас в ее глазах, как дрожал ее подбородок и руки, а краска сошла с лица, понял: что-то с ней не так. Она вдруг из храброй воительницы превратилась в испуганную девчонку, которая сбежала ото всех, чтобы сражаться с приступом в одиночку, сжалась до размера котенка, скрючилась у унитаза, обхватив себя руками, как будто прячась от всего мира.
У нее случилась самая настоящая паническая атака при виде ножей, ни с чем не спутаю такую реакцию, потому что не раз вытаскивал из капкана паники Нику. От мыслей, что кто-то причинил Аде боль и страдания кровь стынет в жилах, а мозг рисует страшные картины ее прошлого. И я готов собственноручно свернуть шею каждому ублюдку, посмевшему ее обидеть.
Она была не в себе, когда поцеловала меня, а я не смог устоять и дал ей то, о чем она просила. Как будто мне это было тяжело, ага. Да я ковриком у ее ног готов распластаться, лишь бы чувствовать ее близость. Но мне катастрофически мало того, что она дает мне. Хочу всю ее. Тело, душу, все ее касания, взгляды, шутки-прибаутки, рассказы о снах и как прошел день. Хочу быть ее сегодня и завтра. Как бы погано не было осознавать, что в паре метров от нас сидит ее ничего не подозревающий о моих планах муж. И он, блять, не гандон, не изверг, не тиран. Ее не нужно от него спасать. Здесь моя аналитика доводов “за” и “против” дает сбой внутри головы, оставляя лишь вкус ее поцелуя на губах, который хочу законсервировать на ближайшие лет сто, сохранив каждую ноту этой симфонии.
Оливка. Ее дочь будит во мне странные эмоции. Этот чертенок в платье принцессы и с кудряшками ангела покоряет меня своей непосредственностью и храбростью. Как она расправилась с Зиной! Браво, Оливия! Хочу, чтобы она подружилась с Кирюхой, хоть он пока и настроен по отношению к ней воинственно. Но вижу, как мой колючий ежик посматривает на дочку Ады, пока никто не видит. Как сжимает кулачки, когда она в третий раз подходит к нему и настойчиво зовет в игровую, но не от злости, а от смущения.
Этот пацан не любит общение и обычно на все знаки внимания со стороны других детей в том же детском саду реагирует надменно-равнодушно, но тут в нем явно борется желание попробовать общаться. Уговариваю его идти поиграть, но он отрицательно машет головой. Говорить в свои четыре он так практически и не начал. Карина не бьет тревогу, ей словно все равно. С ролью паникерши успешно справляется моя мама, которая возит его по больницам и бесконечным обследованиям. Врачи разводят руками, говорят, что с Кирюхой все в порядке, такое бывает и уповают только на время. Пичкать его таблетками я запретил и, надеюсь, это не станет моей фатальной ошибкой.
Когда все идут в пляс, Оливка снова забирается ко мне на руки, требуя ее кружить. А я не могу ей отказать. Киря тут же начинает вырываться из рук мамы, и я уже представляю, как он сейчас напугает малышку своей истерикой, но к нему подбегает Ада, подхватывает на руки и начинает делать вид, что догоняет меня с Лив. Мой пацан сначала изумляется, но быстро
