о личности самого правителя, чем о времени или о государственной политике. Иногда на его страницах можно встретить необычный всплеск эмоций. Отметим октябрь 1905 года: революционная волна набирает силу, достигнув уже уровня «десятого вала», судьба монархии висит на волоске.
Царь под воздействием событий и своего ближайшего окружения соглашается пойти на уступки революции и подписывает манифест о «даровании народу незыблемых основ гражданской свободы», что было крупным шагом на пути превращения России в конституционную монархию. Этот «росчерк пера» дался царю очень тяжело. Пришлось превозмочь себя, переступить через принципы и согласиться на то, что всегда считал неприемлемым для страны.
Выдержка и хладнокровие в этом случае с трудом выдерживали напор событий. Вот страница, относящаяся к 17 октября 1905 года: «Подписал манифест в 5 часов. После такого дня голова сделалась тяжелою и мысли стали путаться. Господи, помоги нам, спаси и умири Россию!»
Однако уже на следующий день настроение стало близким к обычному, и записи приобретают традиционный характер: «Сегодня состояние духа улучшилось, так как решение уже состоялось и пережито. Утро было солнечное и радостное – хорошее предзнаменование. Принимал все время до завтрака. Гуляли вдвоем. Читал весь вечер. Получил много телеграмм. Стана (великая княгиня Анастасия Николаевна. – А.Б.) обедала у нас».
Во многих своих проявлениях авторитарная самодержавная система замыкалась на высшей власти: всякое сколько-нибудь значительное решение почти на любом уровне требовало ее одобрения. От различных должностных лиц, общественных и частных организаций и от отдельных подданных на имя царя шел огромный поток докладов, памятных записок, прошений, ходатайств и другой корреспонденции по самым различным вопросам. Вся эта лавина оседала в Императорской канцелярии и различных управлениях дворцового ведомства. Определенная часть попадала к Николаю II.
Все, что к нему поступало, он читал очень внимательно, и это занятие практически ежедневно отнимало у него несколько часов. Удивительное усердие в ознакомлении с деловыми бумагами просто поражает, особенно если учесть, что эти занятия никогда ему радости не доставляли.
Почти каждый день бывали министры, крупные военные чины, родственники, занимавшие различные должности в госаппарате, русские и иностранные послы и многие другие. И каждый нес «свой вопрос», ставил какую-то проблему, которую надо было решать и очень часто незамедлительно. Если за этим приходили крупные, широко мыслящие и деятельные сановники (С.Ю. Витте, П.А. Столыпин, А.В. Кривошеин и некоторые другие), то принятие решений упрощалось, так как такие деятели почти всегда знали, что и как надо было делать. Им требовалась лишь санкция. Однако в иных ситуациях именно императору приходилось формулировать решения в широком диапазоне проблем: от поиска места под строительство царскосельской оранжереи до формы и времени объявления войны.
По своим деловым способностям и интеллектуальному развитию император вполне соответствовал для предназначенной ему исторической роли. Хорошо знавшие его люди из близкого окружения неоднократно отмечали его незаурядные способности. Многолетний министр финансов, а затем премьер-министр С.Ю. Витте, человек в высшей степени амбициозный и самолюбивый, имевший достаточно оснований для недовольства Николаем II, признавал, что император «несомненно очень быстрого ума и быстрых способностей; он вообще все быстро схватывает и быстро понимает».
Очень многое в жизни императора Николая II объясняет его вера в Бога, простая и глубокая. Это, по сути дела, своеобразный ключ к пониманию его душевных состояний и поступков. Мир верующему человеку представляется иным, чем приверженному атеистическому мировоззрению. Здесь своя шкала ценностей и особое мироощущение, основанное на глубоком чувстве, не поддающемся простому рациональному объяснению. Бог олицетворял для Николая Александровича Высшую Правду, знание которой только и делает жизнь истинной, в чем он уверился еще в юности. В 1894 году, еще цесаревичем, писал матери: «Во всем волен Бог один, он делает все для нашего блага и нужно с молитвой покориться Его святой воле! Это верно, но иногда чрезвычайно тяжело!»
Тему веры последний император часто затрагивал в письмах, но только самым близким людям. Вот, например, характерное в этом смысле утверждение из его послания матери, датируемого летом 1898 года: «Я с покорностью и уверенностью смотрю в будущее, известное только Господу Богу. Он всегда все устраивает для нашего блага, хотя иногда Его испытания и кажутся нам тяжелыми; поэтому надо с верою повторять: «Да будет воля Твоя».
Вера наполняла жизнь царя глубоким содержанием, помогала переживать многочисленные невзгоды, а все житейское часто приобретало для него характер малозначительных эпизодов, не задевших глубоко душу. Она освобождала от внешнего гнета, от рабства земных обстоятельств.
Русский философ Г.П. Федоров очень метко назвал Николая II «православным романтиком». По словам хорошо знавшего царя протопресвитера (священника) армии Г.И. Щавельского, «государь принадлежал к числу тех счастливых натур, которые веруют, не мудрствуя и не увлекаясь, без экзальтации, как и без сомнения. Религия дала ему то, что он более всего искал, – успокоение. И он дорожил этим и пользовался религией как чудодейственным бальзамом, который подкрепляет душу в трудные минуты и всегда будит в ней светлые надежды».
Спокойное отношение к окружающей действительности не означало, что император был безразличен к судьбе России. Государь всегда чувствовал и был в этом уверен, что любые резкие изменения в течении общественной жизни чреваты непредсказуемыми последствиями, способными оказаться губительными для страны. Все годы своего правления он стремился к тому, чтобы нововведения утверждались постепенно, при непременном соблюдении и учете государственных традиций и прошлого опыта.
Последнего самодержца нельзя, в отличие, скажем, от К.П. Победоносцева, назвать «апостолом застоя», но он, конечно же, не был инспиратором реформаторских устремлений в правящих кругах. Когда же убеждался, что та или иная мера необходима, то мог спокойно уступить и поддержать то, что еще совсем недавно считал неприемлемым. При этом оставаясь в тени, монарх служил опорой деятелям и течениям, выступавшим на авансцене политики.
Так было, например, с проводившимися в 90‑х годах экономическими преобразованиями, связанными с именем министра финансов С.Ю.Витте. Эта рассчитанная на перспективу политика индустриальной модернизации народного хозяйства была весьма враждебно встречена в различных кругах общества, а министр-реформатор превратился в объект ожесточенных нападок. И, несмотря на это, избранный курс не был изменен исключительно благодаря царскому покровительству, хотя все последующие лавры преобразователя достались целиком С.Ю. Витте.
То же самое произошло и позднее, когда П.А. Столыпин начал осуществлять программу аграрного переустройства, став мишенью разнузданного поношения со всех сторон правых, левых, монархистов, либералов, радикалов. Только опора на волю монарха позволяла премьеру выстоять и осуществлять намеченные меры.
Очевидна роль Николая II и при учреждении Государственной Думы. Под напором драматических событий 1905 года возникла необходимость изыскать приемлемую форму созыва народного представительства. Император первоначально поддерживал идею о законосовещательном органе при
