Форма входа
Читем онлайн Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
l:href="#c_277" type="note">{277}.
Бóльшая часть работы «трех господ» была направлена против ВТР, и это привело к любопытному политическому конфликту. Две разные версии тюркизма, подразумевавшие разные политические и геополитические выводы, оказались противопоставлены друг другу. После 1946 года риторика ВТР изменилась, в ее заявлениях все чаще стала звучать советская лексика: «антиимпериализм», «единство народа», «классовая борьба». Что еще более важно, в прокламациях ВТР говорилось, весьма в советском духе, о нескольких национальностях в Восточном Туркестане. Ассоциация по защите мира и демократии в Синьцзяне, созданная ВТР с целью выполнения условий мирного договора, называла Восточный Туркестан родной землей для ряда национальностей: «Мы искренне верим, что мир и дружба между народами Синьцзяна, справедливость и настоящая свобода будут восстановлены, если уйгуры и казахи, киргизы и монголы, китайцы и дунгане, узбеки и другие народы, населяющие нашу территорию, объединятся, чтобы вместе положить конец беззаконию, бесправию, рабству, бедности и невежеству. Мы будем строить свою жизнь на родной земле в интересах народов, которые занимаются полезным трудом, и в этой жизни не будет места ни вражде между разными национальностям, ни унижению малых этнических групп»{278}. ВТР прекратила обращаться к единой нации Восточного Туркестана (миллат) и к исламской общности.
«Три господина» предпочитали указывать на единство тюркской нации Восточного Туркестана. Это объясняет попытки Исы ввести в регионе общий тюркский язык. Они придерживались джадидских рамок тюркской исламской идентичности, однако к 1947 году, чтобы обозначить ее, ВТР уже пользовалась советскими понятиями. Это привело к взаимным подозрениям и расхождению политических стратегий. Бугра, лидер первой ВТР, теперь выступал против второй ВТР. Несколько десятков лет спустя Иса вспоминал личный разговор с Касыми, когда тот сказал ему: «Китайцы сильно угнетали нас». Иса ответил так: «Китайцы угнетали нас. Согласен. Угнетали ли они нас так же сильно, как русские угнетали народ Западного Туркестана?» Китай он рассматривал как меньшее зло. Касими убеждал его: «Несмотря ни на что, я прежде всего уйгур!» Иса с горечью отмечал: «Он сказал, что он уйгур. Он не назвал себя частью тюркского народа»{279}. В этом и заключалось главное различие между их позициями. Иса считал, что Касыми действует в интересах Советов (и подозревал, что Касыми на самом деле родился в русском Туркестане), а Касыми видел в «трех господах» агентов империализма, которые «курят английский табак, пьют американское пиво и носят одежду колонизаторов», а народ свой готовы продать{280}. И те и другие были националистами и тюркистами, однако будущее Восточного Туркестана они видели совершенно по-разному.
К 1947 году активная политическая мобилизация против китайского правления в семи округах, по-прежнему находившихся под контролем Гоминьдана, вынудила партию на самые отчаянные действия. Центральное правительство отстранило Чжана от должности в июне 1947 года и заменило его Масудом Сабри, который стал первым туркестанцем, возглавившим Восточный Туркестан после его завоевания династией Цин. Сабри оказался в трудном положении. Гоминьдан решительно сопротивлялся национальной автономии, а власть Сабри была существенно ограничена. Он мало что мог поделать с масштабными проблемами провинции: умирающая экономика, дефицит товаров первой необходимости и безудержная инфляция, постоянное вмешательство в политическую жизнь армии Чанкайши, состоящей в основном из ханьцев, и резкое несогласие местного населения с политикой центра. Несмотря на его националистические взгляды, Сабри стали рассматривать как подставное лицо, исполняющее приказы китайцев. В январе 1949 года центральное правительство решило забрать у Сабри «отравленный кубок» власти и передать ее другому местному уроженцу, Бургану Шахиди. Шахиди был фигурой иного рода. Шахиди – татарин из деревни Аксу на территории современного Татарстана – в 1912 году приехал в Синьцзян в возрасте 18 лет, получив должность бухгалтера в татарской фирме в Чугучаке. Через несколько лет Шахиди начал карьеру на государственной службе Синьцзяна. Он был переводчиком у Яна Цзэнсиня, а Цзинь Шужэнь отправил его в Германию в качестве торгового агента. Шэн Шицай назначил его на дипломатический пост в Советском Союзе в 1937 году, а на следующий год отозвал обратно и посадил в тюрьму за троцкизм. До 1944 года Шахиди сидел в тюрьме, а затем его освободили и снова заставили работать на правительство. Его назначили заместителем Чжана в коалиционном правительстве 1946 года{281}. Такого рода карьера научила Шахиди большей гибкости. Он симпатизировал Советам, но нравился и китайцам, которым долго служил. Он говорил по-русски лучше, чем по-китайски, и работал главой Ассоциации по защите мира и демократии. Его назначение было последней отчаянной попыткой Гоминьдана наладить отношения с Советами, поскольку КПК начала побеждать Гоминьдан в гражданской войне в Китае. Шахиди станет последним губернатором республиканского Синьцзяна.
Судьба Синьцзяна решалась в ходе событий, разворачивавшихся за его пределами. Поражение Японии в войне усилило конфликт между Гоминьданом и КПК, и в 1946 году Китай попал в тиски полномасштабной гражданской войны. К 1949 году коммунисты были на грани победы. Жестокая гражданская война так и не дошла до Синьцзяна. К лету 1949 года коммунистические силы собирались в провинциях Ганьсу и Цинхай, а ГМД полностью отступил. В августе 1949 года Чжан, перешедший на сторону коммунистов, призвал Шахиди и Тао Чжиюэ, командующего силами ГМД в Синьцзяне, сдаться. Сообщается, что Чан приказал Тао сопротивляться. Тем временем «три господина» вступили в заговор с Ма Буфанем и Ма Цзиньшанем, китайскими мусульманскими генералами гоминьдановской армии, с целью свержения Тао и борьбы с коммунистами{282}. Кроме того, они призвали Гоминьдан объявить независимость Синьцзяна, чтобы вторжение коммунистов выглядело инцидентом международного уровня. Из этих инициатив ничего не вышло, поскольку Чанкайши предпочел сдать Синьцзян коммунистам, а не объявлять его независимым. Тао распустил офицеров, пожелавших уйти, а затем сдался вместе с оставшимися 80 000 солдат, телеграфировав о своем решении в конце сентября 1949 года. На следующий день Шахиди заявил о своей верности КПК, тоже по телеграфу. Так прошло «мирное освобождение» Синьцзяна. Он сдался коммунистам еще до прихода Народно-освободительной армии (НОАК).
Победа коммунистов в Китае изменила расчеты Сталина относительно ВТР. Он поддерживал республику только потому, что хотел заключить сделку с Гоминьданом. Теперь республика потеряла для него всякую пользу, и он с радостью ею пожертвовал. Он помог НОАК оккупировать Синьцзян: когда выяснилось, что у НОАК нет ресурсов для оккупации провинции, советское правительство перебросило по воздуху дивизию НОАК в Урумчи в середине октября, через две недели после провозглашения КНР в Пекине{283}. Кроме того, Советы отправили в Синьцзян тысячу тонн авиационного топлива и 10 000 тонн зерна, чтобы помочь НОАК пережить зиму{284}. Сталин беспокоился, что вакуум власти в Восточном Туркестане откроет дорогу британским или американским завоеваниям в регионе, поэтому с готовностью помог коммунистам его оккупировать{285}. В «мирном освобождении» Синьцзяна немалую роль сыграла помощь Советов.
Новая ситуация поставила ВТР в неловкое положение. Республика прямо выступала против ханьцев и за независимость, и до этого у нее не было никаких связей с китайскими коммунистами. Помимо этого, она была союзницей Советов, которые поддерживали КПК. Мао замкнул круг, объявив революцию в трех районах ВТР неотъемлемой частью китайской революции. Самопровозглашенный революционный режим едва ли мог возражать китайской революции и не мог сопротивляться теперь, когда Сталин, его покровитель, поддержал КПК. В результате Касыми отказался от претензий ВТР на независимость и приветствовал новый режим. НОАК относилась к трем районам ВТР с осторожностью. Потребовалось некоторое время, чтобы реорганизовать армию ВТР и очистить ее от лиц, подозревавшихся в национал-сепаратизме. Но самая большая политическая проблема разрешилась таинственным образом. В конце августа Мао пригласил делегацию из ВТР принять участие во Всекитайской народной консультативной конференции в Пекине, на которой собрались представители разных политических партий и национальностей, чтобы выразить солидарность КПК. Делегация ВТР из пяти человек отправилась в Алма-Ату, где села на самолет, который должен был доставить ее в Пекин. Самолет так и не долетел. Четыре месяца спустя Пекин объявил, что самолет потерпел крушение недалеко от Иркутска в Сибири, и все, кто был на борту, погибли. Лидеры ВТР исчезли. Для участия в конгрессе спешно собрали другую делегацию во главе с Сайфутдином (или Сайфиддином) Азизи. Он открестился
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид бесплатно.
Похожие на Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид книги
- Создание Узбекистана. Нация, империя и революция в раннесоветский период - Адиб Халид - История
- Собрание сочинений в 15 томах. Том 15 - Герберт Уэллс - Публицистика
- Право - Азбука, Теория, Философия, Опыт комплексного исследования - Сергей Алексеев - История
- Наша первая революция. Часть II - Лев Троцкий - Публицистика
- Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов - История
- История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия - Альфред Крофтс - История
- «ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование - Казимир Валишевский - История
- СССР Которого Не Было -- в работах советских художниковю Часть 2. Москва - Лунапорт - Павел Краснов - Публицистика
- СССР Которого Не Было -- в работах советских художников. Часть 5. Космос, Окончание: Властелины Солнечной Системы. Перед Стартом к Звездам. - Павел Краснов - Публицистика
- Англия – Россия. Коварство без любви. Российско-британские отношения со времен Ивана Грозного до наших дней - Игорь Станиславович Прокопенко - История / Политика / Публицистика
