но врезаюсь плечом в основание костяного нароста и замираю.
Виверна взвивается в небо.
— ААААА ЧЁРТ!!! — реву я, когда земля исчезает из-под ног, а холодный ветер врезается в лицо. Мои ноги болтаются в воздухе, рукавы в клочья, меч давно выскользнул из-за спины — даже не заметил.
С каждой секундой она поднимается всё выше.
Порывы ветра пытаются сбросить меня вниз, стягивают руки с шипа. Пальцы горят, спина болит от ударов чешуи. Но я держусь. Ни один мускул не имеет права предать.
Небо темнеет, будто сама атмосфера пытается отгородиться от этой твари. Ни звёзд, ни солнца — только серо-синяя пустота, и в ней мы вдвоём.
Я и виверна.
Она дёргается в воздухе, будто чувствует, что кто-то прилип. Пробует сбросить. Кувырок, резкий разворот — сердце встаёт в горле, я чудом не срываюсь.
Но теперь я ближе к основанию крыльев.
— Давай, подлети повыше… — шепчу сквозь стиснутые зубы. — И я тебе в позвоночник весь остаток злости волью.
Чудовище ревёт вновь, и я понимаю: она не просто разозлена. Она боится.
Я — не добыча. Я — заноза.
А это уже игра с огнём.
Ветер режет лицо. Хлещет, как кнутами. Глаза слезятся, но я не отпускаю шип — держусь, прижавшись к спине виверны, словно клещ. Каждый взмах её перепончатых крыльев отзывается глухим гулом внутри черепа. Мы — где-то между небом и ничем. Под нами: уже не видно земли, только туманная муть, как седое марево над смертью.
Моя ладонь сжимает дубину. Остаток древка, треснувшего о гиганта. Бесполезно? Возможно. Но я занёс его и ударил изо всех сил в основание крыла.
ХРЯСЬ!
Виверна взвизгивает. Дёргается в воздухе. Один из её взмахов сбивается, и мы резко проваливаемся на пару десятков метров вниз. Меня подбрасывает, но вторая рука цепляется за шип, и я снова прижимаюсь к спине. Плечо горит — кажется, дёрнул сухожилие. Плевать.
Снова замах. Бью в бок, в межчешуйчатое пространство — в кровь, в гной, в живую плоть. Бью с яростью, с проклятием, с надеждой на чудо.
ШВХХРРРРРРРРРР!!!
Она взвивается выше.
Чёрт. Она не падает. Она упрямая, как и я.
И поднимается всё выше, выше…
Я чувствую, как грудь сжимается. Воздух разрежен, холод проникает под кожу, под кости. Пальцы сводит. Лёгкие жгут. Сердце стучит где-то в горле.
"Если убью — упаду. Если не убью — она меня сбросит."
Сценарии смерти разлетаются в голове, как стеклянные осколки.
Я цепляюсь за один: убить — но не сразу. Убить — у земли.
Я должен дожить до момента, когда она начнёт снижаться. Надеяться, что будет ранена, что захочет добить меня на земле. Или на своей проклятой высоте просто не выдержит.
Я бью ещё раз — по суставу крыла, по основанию лопатки. Кровь хлещет. Монстр кувыркается, и я срываюсь, но успеваю схватиться за другой шип, вися вниз головой, чувствуя, как ремень с последним ножом соскальзывает с плеча.
Виверна ревёт и резко пикирует.
Кажется, она решила. Мы падаем. Вместе.
Я чувствовал, как воздух сжимается под нами. Земля — это уже не абстракция где-то там внизу. Это чёрная масса, растущая с бешеной скоростью. Каждую секунду — в разы ближе. Каждый вдох — как последний.
И тогда я отпустил.
Нет, не сдался. Отпустил — вовремя.
Оттолкнулся ногами от виверны, как от горящей балки, взрыва, судьбы — чего угодно, лишь бы выжить. Меня отбросило в сторону, резко, больно, беспорядочно. В ушах — только свист и стук крови. Я кувыркаюсь в воздухе, как тряпичная кукла, и вдруг — удар.
Удар не такой страшный, как я ожидал.
Склон. Песок. Глина. Я ударяюсь плечом, кручусь, ломаю ветку, и потом — тишина. Только кашель, вкус крови на языке, и грохот обрушивающегося тела виверны — уже в десяти метрах.
Она — вздыбленным телом в пыльной воронке, одно крыло вывернуто назад, как сломанное весло. Кровь с шипением разъедает почву. Монстр дёргается, пыль окутывает его, словно саван.
— …Жива… — выдыхаю я, еле-еле вставая на четвереньки. Пальцы дрожат. Колени в хлам. Всё болит. Внутри — будто гранату разорвало..
Виверна рычит, но крыло даже не поднимается. Она пытается встать — и снова падает. Её пасть судорожно хватает воздух, она раздирает когтями землю, словно пытается закопать собственную ярость.
— Всё, твоё небо кончилось, тварь, — хриплю я, подбирая с земли обломок дубины. Он треснул пополам, но пока что — это всё, что у меня есть.
Судорожный вдох. Один шаг. Второй.
Она видит меня. Поворачивает голову. Рычит. А я иду. Медленно. Уверенно. Словно всё внутри не ломит, а горит огнём победы.
Сейчас мы узнаем, кто из нас падал зря.
Я подхожу ближе, чувствуя, как земля будто сопротивляется каждому шагу. Она дрожит под телом раненой виверны, и каждый её вздох — как рев грохочущей печи. Кровь заливает округу, разъедает траву, оставляет следы дыма и шипения. Вонь — едкая, обжигающая. Пахнет серой, медью и жареным мясом.
Виверна рычит, пытается развернуться, встать хотя бы на передние лапы, но её сбитый баланс и перебитое крыло делают её жалкой. Жалкой, но всё ещё смертельно опасной.
Я бегу. Уже не думаю, не анализирую. Просто вперёд, как по накатанному инстинкту.
Она замечает. Поворачивает морду. Оскал. И — выпад. Лапа с острыми, как серпы, когтями режет воздух, едва не снося мне голову. Я падаю на живот, кувыркаюсь вбок, подскакиваю на ноги и бью изо всей силы обломком дубины по суставу передней лапы.
Хруст. Виверна взвыла.
Я едва успеваю отскочить, как хвост мечется сбоку. Меня подбрасывает в сторону, я сбиваю дыхание, падаю на спину, мир кружится. Кислорода не хватает, рёбра будто пробиты. Но я встаю. Уже не думаю, как — просто поднимаюсь, кашляя кровью, сжав дубину, будто это и не оружие вовсе, а мой последний шанс остаться живым.
Ещё один удар. Бок виверны. Ещё — по глазу, когда она опускает голову. Снова по лапе. Я двигаюсь быстро, вокруг неё, как злая мысль, не давая времени собраться, отдышаться, ударить в ответ.
— ДА ПАДАЙ ТЫ УЖЕ! — кричу, срывая голос, вгоняя осколок дерева ей в шею.
Она пытается схватить меня пастью — но я уже на спине, выше, между лопатками.
