Не как у меня — но для такой туши…
Он швырнул кулак в землю, где я стоял мгновение назад, и поднял облако щебня и пыли.
Камни засвистели в воздухе — один рассёк бровь.
Я выругался.
Он создаёт препятствия. Не просто машет руками. Он мешает мне видеть, двигаться, атаковать.
— Ненавижу умных. Особенно если они ростом с трёхэтажку.
Взгляд на клинок.
Ребристая кромка, слегка затупилась.
Если он выдержит ещё пару ударов — это будет чудо.
Нужен план.
Нужно что-то, кроме лобовой атаки.
Я обошёл его по дуге, стараясь держаться вне зоны досягаемости.
Он слегка повернул корпус, следя.
Он следит. Думает. Ждёт, когда я ошибусь.
— А может, я не ошибусь. Может, ты подохнешь первый.
Сомнительно, конечно.
Но надежда — она заразная. Особенно в безысходности.
И я прыгнул снова.
Я снова отпрыгнул — не столько по плану, сколько по инстинкту. Шестирукий гад, будто чуял момент удара, и хлестнул одной из своих тонких рук, как плетью. Воздух свистнул, и в этот раз меня всё-таки задело — краем, вскользь, но по запястью.
Меч вылетел из руки.
Пролетел пару метров и вонзился в землю, жалко задрожал.
Я стиснул зубы, ощущая, как ноет кость.
— Прекрасно. Просто отлично, — буркнул я и выдернул кинжал.
Трофейный, узкий, с костяной рукоятью. Помнил, как снял его с одного из полуразумных монстров.
Лёгкий, быстрый — и, как я теперь знал, бесполезный против чертовой шкурной крепости.
Прыжок — удар под подмышку твари.
Тинг!
Клинок в прямом смысле отскочил.
Трещина пошла по лезвию.
Я выругался, отступил, держа оборону, но монстр уже шёл за мной, бесшумно, как кошка, только шаги его вызывали землетрясение.
— Может ты, падла, из титана? Или у тебя кожа из сраной горной породы?
Он ударил двумя руками одновременно, сверху.
Я скользнул вбок, перекатился, успел встать и…
Хруст.
Кинжал — как стекло. Рассыпался в ладони.
— Ну вот и всё, — выдохнул я.
Оружия нет.
Магии нет.
Шансов… вроде бы тоже.
Но я стоял.
Руки в крови, тело в пыли, лоб потный, а глаза… глаза всё ещё горели.
Я улыбнулся.
— Давай, урод, — пробормотал я. — Посмотрим, как ты справишься с голыми руками.
Я отступал назад, пятясь, пока не упёрся пяткой во что-то твёрдое, наполовину зарытое в песок. Обернулся — и сердце дернулось.
Дубина.
Тот самый обрубок древесины, больше похожий на кость ископаемого титана, чем на оружие.
Я поднял её двумя руками — тяжёлая, но в руке лежит надёжно, как будто всё это время ждала.
— Ну что, старая подруга, погнали?
Вперёд.
Шаг. Уклон. Прыжок.
Я размахнулся — и врезал по суставу ближайшей руки, целив прямо под изгиб, где хрящ, где тоньше, где хоть что-то можно повредить.
ХРУУУСТ.
Монстр задрожал. Его правая верхняя рука обвисла, будто парализованная. Он не издал ни звука, но тело дало понять — попал.
Я не остановился.
Разворот, удар в левую нижнюю — снова по суставу, и вторая рука висит, болтается, как тряпка.
Прыжок в сторону, удар с разворота — третья, средняя, с левой стороны — отключена.
— А ну-ка! — заорал я, сам не узнавая себя.
Но тут…
Щёлк.
Первая рука дрогнула.
Дёрнулась.
Потом слабо, но снова поднялась.
— Да ты шутишь…
Они восстанавливаются.
Чёртова регенерация. Или… нечто похуже. Мне бы такое.
Нельзя останавливаться.
Я ринулся дальше, ярость бежала рядом, тяжёлая дубина — в руках, как продолжение моего позвоночника.
Никакой техники, никакой грации.
Только сила. Только скорость. Только удары.
Хрясь. Хрясь. Хрясь.
Ломал сустав за суставом, пока тварь пошатнулась.
Ноги подкосились, одно колено не выдержало веса.
Я знал — стоило дать себе передышку, и он встанет.
Руки вернутся.
Он пойдёт дальше.
Убьёт.
Так что я бил.
Пока хватало дыхания. Пока билось сердце. Пока руки держали оружие.
— Либо ты сдохнешь, либо я, — прохрипел я.
И добавил с кривой усмешкой:
— Хотя, может, оба.
Я выдохнул — резко, как удар. Воздух жёг горло, мышцы ныли, будто внутри них натянули струны из ржавой проволоки.
Гигант опустился на одно колено, но глаза-змеи горели прежним мертвенным светом, холодным, как смерть и древним, как песок пустыни. Он не чувствовал боли. Он просто… останавливался, анализировал, перестраивался.
Я ударил снова. Цель — коленный сустав.
УДАР.
Пыль, треск, краткий дрожащий гул прошёл по костям. И снова — никакой крови, только хруст и медленное, вязкое движение тела, будто я бил не по плоти, а по конструкции из живой глины.
— Давай, собака… — прошипел я, поднимая дубину над головой.
Он попытался встать. Остатками целых рук подался вперёд, как в прыжке. Грудная клетка — прямо на меня. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, и всё равно получил плашмя по ноге — откинуло, как тряпку.
БОЛЬ.
Короткая, хлёсткая.
Рёбра трещат.
Правое бедро свело.
Голова гудит.
— Жив. Живой. Ещё живой.
Кувырок. Подхватил дубину — и сразу вперёд. Без пауз.
Он повернулся — медленно, как башня, но всё-таки повернулся. Удар — я едва не выбил себе плечо, зато четвёртая рука повисла, как обмякший канат.
Все шесть — отбиты. Времени мало.
Я бросился за спину монстру. Он пытался развернуться, но двигался с тяжестью, как пьяный слон. Я прыгнул — на спину, на шею, выше.
Цель — голова.
Змеиная, вытянутая, покрытая чешуёй, с узкими щелями вместо ушей и глазами-безднами.
Я вцепился в его гребень, удерживаясь, как мог.
Дубина — вверх.
Потом — вниз.
БУХ.
БУХ.
БУХ.
Каждый удар отдавался в запястьях и плечах, каждый — словно бил по булыжнику.
Но на четвёртом монстр дрогнул.
На шестом — начал рассыпаться чешуёй.
На десятом — всё его тело содрогнулось, и я рухнул вместе с ним, вниз, на землю, на спину, с неба в грязь.
Тишина.
Только моё дыхание — хриплое, рваное.
И пыль, оседающая на лицо.
Я откинул голову назад. Улыбнулся.
— Ну и урод ты, братец… — выдохнул. — Хоть бы сдох окончательно, а то ещё полезешь…
Он не полез.
Он расползался. Прямо у меня на глазах.
Тело гиганта медленно рассыпалось, как песчаная статуя под ветром.
— Красиво… — прошептал я. — И чертовски утомительно.
Пора вставать. Пора
