На самом деле я как раз собирался уходить, — он начал поворачиваться, но следующие слова девочки остановили его.
— Я бы хотела, чтобы вы остались и провели Рождество с нами, — добавила она несколько застенчиво, посмотрев на свою мать. — Я знаю, что мама была бы очень рада видеть вас здесь… и она… она заслуживает того, чтобы быть счастливой, — произнесла Роуз, бросив на мать извиняющийся взгляд, полный слез.
Гермиона крепко обняла ее, несмотря на поток слез, вызванный этим жестом дочки.
— Спасибо, дорогая, это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Похоже, моя маленькая девочка действительно взрослеет, — добавила Гермиона, целуя свою дочь.
— Эй… почему все плачут? Что случилось? Мама, Рози, ты ранена? — с тревогой спросил Хьюго, входя в комнату. Он устал ждать всех и решил начать действовать… В конце концов, нужно было открывать подарки, так почему же все до сих пор валяют дурака?
— Нет, Хьюго, — терпеливо ответил удивленный Люциус, — просто у твоей мамы с сестрой очень эмоциональный разговор, но они обе в порядке. Что скажешь, если мы пока посмотрим, на скольких подарках написано твое имя?
Люциус вывел мальчика из комнаты, чтобы оставить Гермиону и Роуз на несколько минут наедине. Мерлин, она действительно любила этого мужчину. Гермиона почувствовала, как внутри поднимается какая-то волна любви к Люциусу, и, удовлетворенно вздохнув, повернулась к дочери.
— Теперь ты в порядке, милая? — спросила Гермиона, поняв, что дочь выглядит более расслабленной и счастливой, чем раньше.
— Да, мам, спасибо. Наверное, я просто снова накрутила себя, — робко добавила она.
— Итак, если не возражаешь, я спрошу, отчего ты вдруг изменила отношение к Люциусу? — с любопытством спросила Гермиона у дочери.
— Ну, — начала она, — странно было видеть папу и Мэнди такими счастливыми. Это окончательно убедило меня, что вам, ребята, действительно лучше с другими людьми. Я никогда не видел вас обоих такими счастливыми… просто не друг с другом. Я подумала, что это не очень справедливо, что у папы есть кто-то и он счастлив, а ты одинока, — она извиняюще посмотрела на мать.
— Прости, что я была такой несносной, мам. Он действительно не так уж плох, и очевидно, что любит тебя, а ты любишь его, — Роуз встала, чтобы направиться в гостиную, но обернулась и добавила прощальный укол матери. — Просто… в будущем, проверь, пожалуйста, кухню, чтобы убедиться, что она пуста, прежде чем вы… хм… начнете заниматься, чем попало, — когда до Гермионы дошел смысл слов дочери, румянец матери превзошел только румянец щек самой Роуз.
"Ох же черт!" — она застонала, обхватив голову руками.
* * *
Остальная часть отпуска прошла относительно спокойно, если не считать двух посещений госпиталя Святого Мунго. Один раз со сломанной рукой Хьюго, а второй с его же сломанным запястьем, которое он заработал, пытаясь научиться летать на новой метле, подареной Люциусом на Рождество. После второго визита, к огромному неудовольствию Хьюго, Гермиона заперла метлу до летних каникул.
Роуз провела большую часть каникул с матерью, читая новые книги, которые она получила от Люциуса, и просматривая фильмы. Она до сих пор обожала "Принцессу-Невесту" и отдельные серии "Монти Пайтона", но не очень интересовалась фильмами типа "Терминатор" или "Чужой". Хьюго, конечно, демонстрировал полную противоположность во вкусах, но Роуз понимала, что о них не спорят.
Когда пришло время садиться на поезд обратно в Хогвартс, Люциус даже проводил их до станции, и Гермиона была приятно удивлена, когда Хьюго обнял Люциуса на прощание сразу после того, как обнял ее. Роуз не полезла обниматься, но улыбнулась и сказала, что увидится с ним в июне. В целом, это были отличные каникулы, учитывая все обстоятельства, подумала Гермиона, прижимаясь к Люциусу, чтобы посмотреть, как отправляется поезд.
Она услышала бегущие шаги и, обернувшись, увидела обезумевшего Гарри, бегущего по платформе с Лили на спине, за которым следовали Альбус и Джеймс. Гермиона улыбнулась, заметив, какими растрепанными выглядели все они, и ей стало интересно, жалеет ли Гарри теперь, что позволил няне Уотсон на прошлой неделе взять отпуск.
Поспешно посадив мальчиков в поезд, он заметил удивленных Гермиону и Люциуса, стоящих в нескольких футах от него, и направился к ним с самоуничижительным смешком.
— Да, да… ни слова от вас, мисс пунктуальность, мы успели, и это все, что имеет значение, — весело сказал он, наклоняясь, чтобы чмокнуть Гермиону в щеку.
Гарри, Гермиона, Люциус и Лили помахали мальчикам, которые добрались до купе Роуз и Хьюго как раз в тот момент, когда поезд тронулся. Те помахали в ответ, счастливые, что возвращаются в Хогвартс. Наблюдая за ними, Гермиона почувствовала ту же боль, что и в сентябре, и по выражению лиц Гарри и Лили поняла, что они чувствуют то же самое.
— Как насчет обеда в "Трех метлах"? — спросил Люциус, пытаясь подбодрить группу. — Я угощаю.
Все с готовностью согласились, и через несколько минут уже были в пути.
Глава 35
Подавленная группа вошла в "Три метлы" до того, как тот заполонила привычная обеденная толпа, так что там было не так многолюдно, как всегда. Они, к счастью, заняли одну из тихих кабинок в задней части, так как Гермиона и Гарри все еще немного грустили из-за разлуки с детьми. И Лили тоже была печальной.
Сделав заказ на обед, они погрузились в приятную беседу и посплетничали о том, что Амбридж окончательно потеряла доверие министра после фиаско на Рождественском балу. Очевидно, его жена настояла на немедленном увольнении Долорес по моральным соображениям. Будучи не в состоянии уволить кого-либо только потому, что так велела ему жена, министр провел тщательное расследование в ее департаменте и смог обнаружить двадцать семь пунктов по обвинению в "нецелевом использовании средств министерства" и четырнадцать пунктов по обвинению в "подрывной деятельности и шантаже сотрудников министерства".
И теперь Долорес и ее непослушные трусики вынуждены были отбывать десять лет в Азкабане, а Гермиона не могла быть счастливее, ну, то есть, она была бы счастливее, если б Долорес приговорили к пожизненному заключению, но с радостью согласилась и на десять лет. Гермиона понимала, что дни Долорес у власти официально закончились, и что теперь Гермиона с Гарри будут следить за ней, как ястребы, как только она выйдет. Они так и не простили ей того, как она обращалась с Гарри на пятом курсе, а она никогда не делала ничего, чтобы показать, что сожалеет о своих действиях.
Они только начали обедать, когда Лили вскочила и закричала:
— Мамочка…
Три пары глаз повернулись в ту сторону, куда взволнованно указывала Лили,
