его имя, растекаясь по столу, чувствуя, что от нескольких движений улетаю в космос, седлаю пролетающую комету и рвусь на ней в глубину какого-то созвездия, превратившись в точку. Внутри такой надрыв, такой взрыв, что я начинаю истошно кричать.
– Охуеть, какая ты! Как горячо у тебя внутри! – Макс хватает меня за бедра и приподнимает, продолжая насаживать на себя, отчего мои ноги отрываются от пола и я лишь успеваю зацепиться ими за его ноги. И через несколько толчков, когда я растекаюсь всем телом по пространству межгалактического пространства, сияя громче любого солнца, он выходит из меня и на мою спину падают его теплые брызги.
Он рушится на меня, прижимая всем своим весом к столу, отчего легкие перестают расправляться, и я не могу дышать. Он шумно дышит за нас двоих и мне этого более, чем достаточно. В этот самый прекрасный момент я начинаю рыдать, хватая ртом воздух.
Глава 16
Макс
Я был слишком груб? Сделал ей больно? Моя короткометражка на столе не оправдала ее ожиданий? Теперь она жалеет, что изменила мужу?
Встаю с нее, дергаю на себя, беру на руки, попутно смахивая повисшие ниже колен штаны, и несу в спальню. Она утыкается мне носом в плечо, обвивая руками шею, и тихонько продолжает всхлипывать. Не дам ей сбежать от меня и уйти в себя.
Включаю коленом свет и ставлю ее у кровати. Она как тряпичная бездыханная кукла, которая никак не реагирует на происходящее. Пока она не сопротивляется, у меня в голове только один план – не выпускать из спальни, пока не реабилитируюсь и не доставлю ей такие оргазмы, что и думать забудет о других мужиках.
От мыслей о том, как был внутри нее, член снова дергается – дебил, не мог продержаться чуть дольше? Я все понимаю, ты столько лет не был в женщине, что теперь готов извергаться в первые секунды, находясь в самом желанном и потрясающем месте на этой планете?
Начинаю стягивать с нее платье, и когда она остается нагой мое внимание сначала захватывает ее грудь с возбужденными сосками, это отличный сигнал тела, что не все потеряно, а потом я утыкаюсь взглядом на шрам вдоль живота. Что пережила в своей жизни эта девочка? Я ведь совсем ничего о ней не знаю. Догадываюсь, что ей пришлось не сладко. Панические атаки просто так не происходят. Хочу забрать всю ее боль себе, встаю на колени и обхватываю ее руками, прижимаясь губами к шраму, оставившем на ней отметину о чем-то ужасном. Чувствую, как она зарывается пальцами в мои волосы и с силой их то захватывает, то выпускает. Меня аж потряхивает от адреналина в крови.
– Максим, – Ада стонет. Отрываюсь от нее убедиться, что она меня не отталкивает. Пытаюсь найти в ее лице хоть одно доказательство, что она хочет быть здесь, со мной, но натыкаюсь на ее мокрые щеки, подрагивающие губы и затуманенный взгляд. Я ничего, блять, не понимаю! Ее реакция сводит меня с ума. – Мне мало тебя. Хочу тебя. Еще. Где тут у тебя душ? Тебе хватит пять минут перед вторым раундом?
Всего несколько слов – и я из бездны гребаных сомнений возвращаюсь к жизни. Она. Хочет. Меня. Еще. Будет тебе еще! Много. Очень много раз. Персональный дед Мороз Ады Потаповой готов исполнить ее любое желание! Фамилию ей придется сменить. Мыслей о женитьбе у меня нет, но бегать на два члена не позволю.
Набрасываюсь на ее рот с новой силой, сдерживаясь от желания сожрать, искусать ее всю. Тяну в душевую. Включаю напор воды и жду, пока побежит теплая, хотя мне бы в прорубь сейчас нырнуть с головой, потому что я дикий неуправляемый верховой пожар, огненный шторм со скоростью распространения пламени в сто метров в секунду. Грею ее своим телом, проходясь ненасытным ртом по ее ключицам.
– Ада, я не могу от тебя оторваться, – мне реально огромных усилий стоит не вырвать из нее зубами кусок плоти, аж челюсть выламывает, так сильно я ее хочу. А мой восставший из пятилетнего целибата охуевающий в прямом смысле слова член уже в дыбы встал и готов, как она выразилась, ко второму раунду.
– И не надо, – где-то я уже слышал эту фразу. Вспоминаю где. В груди екает, но я гоню эти мысли-воспоминания, незаметно снимаю обручальное кольцо и кладу его на полку зеркала.
Я готов, реально готов отключиться от Киры и подключиться к другому источнику питания, к розетке, чьи отверстия идеально созданы для моего зарядника.
Мы встаем под тропический душ. Жмемся друг к другу, как два сверхмощных магнита. Утыкаюсь своим возбуждением между ее ног и поворачиваю к себе спиной, одной рукой сжимая ее грудь, а другой поглаживая шрам на животе. Слегка отодвигаюсь от нее, чтобы избавиться от остатков спермы.
– Макс, ты что, писаешь мне на ногу? – Она задирает на меня голову, поворачиваясь ко мне, и хохочет.
Блять, это надо так облажаться и попасть струей на ногу Аделине! Отрываю руку от соска, который сжимал и теребил его все это время пальцами, и отвожу провинившийся агрегат подальше, чтобы завершить начатое.
– Это не я, – сдерживаю ответный смешок. – Он совсем обезумел, подставил меня. Обещаю, я с ним разберусь.
– Я сама с ним разберусь, – не успеваю проанализировать смысл сказанного, как она поворачивается ко мне и начинает присаживаться на корточки, нетерпеливо облизывая свои губы. Ход ее мыслей сносит с ног.
Не даю ей прикоснуться к себе и быстро, пока она не передумала, намыливаю член, смываю остатки двух физиологических процессов и слегка отстраняюсь от нее, оставляя ей место для маневров. Она обхватывает его и отправляет меня в нокаут своим языком, присасываясь к нему, глубоко заглатывая и больно прикусывая.
Мне нахер не обосрались виды огня и воды, чтобы смотреть на них вечно. Ее мокрые волосы у моего паха, ошалевшего от радости, ее полуоткрытые глаза и губы, вбирающие в себя всю мою душу с потрохами – вот на что я готов смотреть вечно. И слушать эти чванливые звуки – тоже вечно. Не могу удержаться и совершаю поступательные движения ей навстречу, хватаю в кулак волосы на ее макушке и задавая нам один ритм.
То, что она со мной делает, незаконно, непостижимо, неудержимо привязывает меня к ней стальными канатами похоти и желания обладать ею всецело, не отпускать от себя ни на шаг.
– Кира, блять, – я слышу,
