была рядом и это нормально, вот так ходить и любоваться друг другом.
Она откровенно рассматривает меня и словно случайно меня постоянно касается. Как будто проверяет, а не иллюзия ли я, и не может от меня оторваться. Забавная она. Моментами застревает где-то в своем мире, куда пока меня не пускает. Но я буду и там.
Вспоминаю, как приставал к ней в самолете, как чуть с ума не сошел, увидев в Красноярске на вечере памяти тестя, как узнал, чья она жена. У меня нет угрызений совести по поводу Потапова. Он своей изменой развязал мне руки. Я не крал чужого. Я забрал свое.
На третий раунд мы, перекусив и вдоволь навалявшись в кровати, идем медленно, не сговариваясь растягивая удовольствие и смакуя каждую его деталь. Я сижу, облокотившись о спинку кровати. Ада садится на меня сверху и не отрывает от меня горящий взгляд. Тону в ее глазах, как бы банально это не звучало. Черт, я до одури хочу видеть ее в них свое отражение каждый день.
Кладу руки на ее грудь. Она создана под размер моих ладоней. Массирую их, поглаживая от полушарий до плеч. Убираю прилипшую ко лбу челку, но она импульсивно вздрагивает. Еще одна странная реакция. Ада вся состоит из противоречий. Вот она готова вся отдаться нашей страсти, безрассудно, отвязно, и тут же очерчивает границы на теле, закрываясь от меня. Почему ей не нравится эта невинная ласка? Выясню. Хочу знать обо всем, что ее тревожит. Взять ее на руке и вынести из пожара воспоминаний. Она делает вид, что все нормально и отвлекает мое внимание тем, что берет мои руки и вновь кладет их себе на грудь. Призывно покачивая бедрами. Я ж только “за”! Моя кошка требует продолжения банкета? Она его получит!
Пытаюсь завалить ее на спину, но она не дается и крепче обхватывает мой пояс ногами, прижимаясь самым желанным местом к моему довольному и готовому к новым победам другу. Потом просит сидеть и не шевелиться, сбегает в ванну и возвращается с двумя полотенцами, ничего не объясняя и показывая прижатым пальцем ко рту. Ок, ничего не спрашиваю, наблюдая за новой серией наших игр. Она сначала делает наручники из полотенца на моих запястьях, а потом завязывает вторым глаза. Шершавая и не особо приятная ткань дает необычные ощущения. Я не могу Аду ни видеть, ни трогать. Позволяю ей доминировать. И это чертовски заводит.
Моя наездница седлает меня, вводя руками нетерпеливого жеребца в узкое и влажное стойло. Я, блять, лошадиными эпитетами думаю?! Зашибись! Надеюсь, ржать, как конь, губами не начну?! Дергаюсь, когда она начинает сначала тихо покачиваться, но с каждым разом все глубже и быстрее закручивать на мне воронки. Внутри нее так тесно, так горячо, что я остался бы жить в ней. Постепенно она замедляется, я пытаюсь перехватить инициативу, но Ада протестует, отвешивая мне оплеуху. Вот это поворот! Мой жеребец охеревает, бьет копытом землю и дает объездить себя так, как хочется наезднице.
Чувствуя приближение конца, вытаскиваю руки из символической завязки, хватаю ее за бедра, вовремя успевая поднять с члена. Губами нахожу сокровенное истекающее соками место, но и тут она берет вожжи в свои руки, точнее в бедра, и начинает трахать мой рот под наши в унисон протяжные стоны. Порочная. Бесстыдная. Обнаглевшая. Моя.
После наших скачек в голове пустота. Мы не говорим. Но очень громко молчим. Уверен, она, как и я, прокручивает в голове события этой ночи. И единственное, что их омрачает это мой косяк во время ее охеренного минета, когда я назвал ее Кирой. Ни одна женщина не стерпит такого, но моя кошка пока молчит. Ключевое слово “пока”. Я слышу, как она начинает сопеть, забив на душ, и, дождавшись ее крепкого сна решаю устроить ей сюрприз. Сгонять в город за цветами, чтобы ее утро стало особенным. Романтик Макс – это что-то давно забытое, но сильно приятное. Мне хочется дарить радость этой удивительной девушке, чтобы она ни на мгновение не пожалела о своем решении.
***
Аккуратно выбираюсь из-под одеяла. Ищу по всему дому свою одежду. Надеюсь, что успею к ее пробуждению. Гребу со всей силы веслами в лодке. Несусь к машине и еду за самым огромным букетом.
В круглосуточном салоне требую показать мне все свежие цветы, которые продавец еще даже не успела распаковать, отложив это на утро, пока не появился один влюбленный и очень настойчивый покупатель. Тороплю заспанную женщину, обещая щедро оплатить ее прерванный сон. Хватаю канцелярский нож со стола и начинаю ей помогать, разделываясь с пакетами, ведь мне нужно выбрать самые красивые цветы для Ады и очень быстро. В какой-то момент неудачно режу себе руку ножом и это отвлекает нас от сбора букета.
– Наверное шрам останется, вы уж извините, что так получилось, – порез и правда неприятный и кровит так обильно, что напуганной этим происшествием продавцу приходится перебинтовывать мне руку.
– Это мелочи жизни. А вот если у меня не будет букета до пения петухов, и моя девушка проснется, а меня рядом нет, вот это будет проблема.
– Конечно, секунду, сейчас завяжу, – она заканчивает с перевязкой и продолжает тараторить, но я слушаю вполуха. – Да что это, разве шрамы? Вот я однажды такое видела, никогда не забуду. В Москве я тогда на доставке цветов работала. Огроменный букет привожу по нужному адресу на восьмое марта, до сих пор его помню. Так вот, открывает дверь девушка с изуродованным лицом. Все лицо в мелким шрамах, но это были мелочи, как вы говорите. А на лбу у нее, представляете ужасный шрам в виде буквы “ш”. Никогда его не забуду. До сих пор в глазах стоит. Девчонка, увидев мой шок, быстро сняла заколку с челки, спрятала его под волосами и захлопнула дверь перед моим носом. я даже имя ее помню на открытке, так впечатлилась. Вот такие истории бывают.
У меня темнеет в глазах.
Из второй руки падает канцелярский нож, который я, оказывается, до сих пор в ней держал. Невидящим взглядом впиваюсь в эту тетку, сдерживаясь, чтобы не схватить за грудки.
Этого не может быть.
– Имя?!
– Светлана я, – она говорит, как ее зовут, а я чувствую, как немеют мышцы лица, потому что боюсь услышать другое. Невозможное.
– Имя той девушки? Как она выглядела?
– А вам зачем? – Надвигаюсь на нее, готовый вытрясти из нее всю душу, пока не ответит. Она тут же добавляет слово из четырех букв, от которого
