любовью и покоем, что знал: улыбка ясно слышится в его голосе, когда отвечает ей.
— Да, любовь моя… Я буду ждать тебя там…. и… спасибо, Гермиона.
Люциус не мог поверить, что она рассказала ему. Гермиона не знала, что он видел их, и все же она извинялась, потому что кто-то поцеловал ее, ей не нужны были тайны, она слишком ценила их отношения, чтобы прийти к нему сегодня с этим на совести. Мерлин, он был счастливым волшебником.
— За что спасибо-то, Люциус? — растерянно спросила она.
— Спасибо тебе за то, что ты просто есть, любовь моя, — ответил он, прежде чем вернуться на прежнее место и дождаться ее прихода; только теперь он был расслаблен и счастлив, все беспокойство, гнев и боль исчезли, как будто их никогда и не было.
Пока он ждал, снова оглядел небольшую толпу, и его сердце воспарило, когда он представил, что принесет завтрашний день… и следующая неделя… и следующий год; каждый день, когда он будет с этой удивительной женщиной, которую, как он знал, он и не заслуживал, но теперь будет проводить каждый день своей жизни, поклоняясь и лелея, стараясь заслужить ее.
Затем Люциус поднял глаза и увидел ее, сияющую. Его сердце остановилось, когда она сделала первый шаг к нему… нерешительно… все еще думая, был ли он обижен или зол… или все действительно было прощено. Поэтому он улыбнулся, и от этой улыбки все ее лицо осветилось изнутри, и Люциус понял… теперь она действительно принадлежит ему.
Она выглядела неописуемо прелестно в платье, которое облегало ее изгибы и подчеркивало все части тела, которые он обожал… что ж, он обожал каждый дюйм ее тела, и знал, что никогда, пока жив, не забудет этот момент.
А потом она наконец приблизилась, и он увидел слезы счастья, блестевшие в ее глазах, понимал, что она должна видеть то же самое в его… и протянул к ней руки… она взяла их, встречая его взгляд и не в силах произнести ни слова, но зная, что он может прочувствовать каждое из них сердцем. Она светилась от радости, и Люциус снова понял, что будет вечно благодарить тот день, когда она вернулась в его мир и сделала его полноценным.
Они услышали, как кто-то откашлялся, и улыбнулись, повернувшись, снова смущенно осознавая, что их сейчас окружает.
— Я могу начинать?.. — вопросительно спросил пожилой маг, стоявший перед ними, огонек в глазах которого заставил бы ухмыльнуться даже Дамблдора. Люциус и Гермиона виновато улыбнулись и кивнули.
— Возлюбленные дети мои… — громко начал он, оглядывая собравшихся гостей. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями соединения Люциуса Абраксаса Малфоя и Гермионы Джин Грейнджер…
Гермиона улыбнулась Люциусу и крепче сжала его руку.
* * *
Гермионе казалось, что она парит в воздухе… Теперь она стала миссис Гермионой Джин Малфой. Она посмотрела на Люциуса, который танцевал с Роуз, и ей показалось, что сердце вот-вот разорвется от любви к этому мужчине, который открыл в ней страсть, на которую она никогда и не думала, что способна… и достиг глубин ее сердца, которых, как она думала, могли бы достичь только ее дети.
Гермиона оглядела комнату, посмотрела на людей, собравшихся, чтобы отпраздновать ИХ день, и была благодарна за то, что у нее такие друзья.
Конечно же, здесь был Гарри, ее лучший друг, несмотря ни на что, танцующий сейчас со своей новой подругой Ларой. Они выглядели такими счастливыми вместе, и Гермиона знала, что Гарри любит ее, но хочет немного подождать, прежде чем сделать следующий шаг… тем более, что Джинни сейчас так и оставалась в Азкабане.
Суд над ней состоялся две недели назад, и ее приговорили к семи годам заключения. Единственное, что спасло ее, это то, что она на самом деле не завершила проклятие, в сочетании с просьбами Гарри, свидетельствующим об этом. Джинни выглядела невероятно разбитой, когда судья зачитал приговор, и только авроры, державшие ее за руки, заставили Джинни стоять до конца. Гермиона почувствовала, что ее сердце сочувствует ей, несмотря на все, что произошло, и надеялась, что она использует это время, чтобы научиться контролировать себя. В конце концов, семь лет — это не так уж и много.
Гермиона поймала себя на том, что ее взгляд переместился на мать и отца, которые танцевали вместе. Теперь они частично поседели, но выглядели загорелыми и счастливыми. Флорида, очевидно, была согласна с ними. Они приехали на прошлой неделе и провели время, общаясь с Гермионой и детьми, а также знакомясь с будущим зятем. Им потребовалось день или два, чтобы привыкнуть к Люциусу, но его очевидное обожание и любовь к Гермионе и детям покорили их. Ее мама даже прокомментировала свечение Гермионы, и Гермиона подозревала, что она точно знает, кто именно вызвал это свечение.
Она продолжала оглядывать танцпол и улыбалась, когда Невилл танцевал со своей женой Луной, а Джордж со своей женой Дженнифер, американкой-сквибом, с которой Джордж познакомился в прошлом году. Он долго был опустошен потерей Фреда, и ему потребовалось пять лет, чтобы даже подумать о том, чтобы начать другой бизнес. Он продал свой магазин шуток и приколов, потому что его сердце просто больше не было в нем.
Теперь Джордж владел электронным магазином "Волшебники" в Косом переулке. Он разработал и запатентовал способ, позволяющий маггловской электронике работать вблизи больших очагов концентрации магии, поэтому теперь в волшебном мире продавались портативные проигрыватели компакт-дисков, iPod, DVD-плееры, телевизоры и даже игровые системы, и до сих пор отклик был ошеломляющим. Дженнифер работала в компании, распространявшей электронику, которую продавал Джордж, и они сразу же поладили.
Гермиона пригласила и Артура, но он вежливо отказался, зная, что если он придет, это никогда не одобрит Молли. Когда он пришел в ее кабинет несколько дней назад, чтобы оставить небольшой свадебный подарок, то извинился за поведение Молли и сказал, что судья назначил ей обязательные консультации и занятия по управлению гневом после эмоционального взрыва на суде Джинни. Гермионе было жаль этого тихого и доброго человека, но она знала, что ему нужно научиться противостоять своей жене и для его же блага.
Хагрид не смог присутствовать, так как он все еще был за границей с Олимпией и участвовал в проекте, о котором имелось очень смутное представление. Гермиона подозревала, что Хагрид так и не простил Люциуса за его приверженность к Волдеморту, хотя и прислал прекрасный набор чаш для пунша ручной работы, поэтому Гермиона знала, что есть надежда, в конце концов, на его приход в себя.
Затем взгляд
