веры и Десять заповедей. Менее понятливым жителям святые отцы давали более подробные объяснения. Чтобы отдохнуть после напряженного дневного труда и молитв, обитателям миссии позволяли каждую субботнюю ночь и в канун церковных праздников проводить досуг в танцах (и распитии горячительных напитков). Эти увеселения были разрешены до 10–11 часов вечера, когда раздавался удар колокола как сигнал разойтись по своим жилищам и отойти ко сну. В каждой деревне велась регистрация всех рождений, крещений, браков и смертей. Особое внимание уделялось бракам между свободным индейцем и женщиной-рабыней, «которые были, по сути, одним из средств закабаления местного населения в этом государстве».
Миссионерам строго запрещалось телесно наказывать индейцев, то есть заниматься рукоприкладством. Правила предусматривали, что степень наказания, которое во всех случаях должно применяться умеренно, определяет только староста деревни. Следовало, насколько это было возможно, избегать наказания плетьми и ни при каких обстоятельствах не применять их в отношении женщин «независимо от занимаемого ими положения». Когда староста умирал, ему наследовал его сын, если он был дееспособен и достиг определенного возраста. В противном случае падре в миссии решал вопрос о его наследнике после консультаций с самыми авторитетными жителями деревни. При приеме индейцев из миссии на работу чиновники и колонисты выдвигали целый ряд ограничений, говорить о которых здесь не имеет смысла. Миссионеры должны были «настаивать на справедливой оплате тяжелого труда этих несчастных созданий, так как крещение тех, кто еще остается язычниками, зависит от справедливого обращения с теми, которые уже стали христианами». Жесткие ограничения существовали при найме на работу женщин из деревень. Им разрешалось работать только в четырех случаях: кормилицами, служанками в преклонном возрасте у важных правительственных и церковных чиновников, служанками у бедных и респектабельных белых женщин, у которых никого больше не было в услужении и, в ограниченном количестве, служанками у мужей этих женщин во время сбора урожая маниоки.
Несмотря на существование правил обращения с дикими племенами и на патерналистскую власть иезуитов и других монашеских орденов над работниками-индейцами миссий, в течение всей первой половины XVIII в. продолжали происходить злоупотребления при найме индейской рабочей силы. Хотя и не столь значительные, но на которые падре Виейра имел все причины жаловаться. Главными виновниками беззаконных действий были прежде всего губернаторы Мараньяна – Пара, среди которых самым известным в этом деле был Криштован да Кошта Фрейре (1707–1718). Он не только злоупотреблял своей властью, отправляя вглубь страны экспедиции за рабами по своему личному приказу, но и давал разрешение всем, кто намеревался это сделать. Эти охотники за рабами старались не показывать своих истинных намерений. Наоборот, они убеждали всех, что действуют из мирных побуждений, стараются убедить дикарей переехать поближе к поселениям белых и что именно они являются истинными миссионерами. Там, где их тактика не срабатывала, они прибегали к агрессивным действиям против непокорных (но зачастую мирных) племен, объясняя это необходимостью самообороны, чтобы защитить свою жизнь от нападений жестоких каннибалов.
В состав экспедиций 1688–1691 гг. обязательно должны были входить иезуиты-миссионеры. Однако они всячески уклонялись от этой обязанности, объясняя это тем, что тогда у них не останется людей для работы в миссиях. Некоторые из братьев были более сговорчивыми, но в любом случае в большинстве экспедиций не было миссионеров-наблюдателей. К захваченным в плен индейцам относились как к рабам, хотя окончательное определение их статуса откладывалось до возвращения экспедиции в Белен. Выживала, как правило, половина захваченных пленников. Дальнейшую участь этих индейцев должен был решать особый орган Junta das Missdes, который состоял из представителей всех монашеских орденов. Те, кого по закону признавали рабами, оставались в распоряжении колонистов, а те, кого объявляли свободными, направлялись в деревни-миссии. Королевские власти в 1709 г. заявили, что предпринимаемые усилия «убедить» индейцев оставить отдаленные места обитания в джунглях и переселиться в окрестности поселений белых преследуют следующие цели: во-первых, обеспечить рабочей силой колонистов, во-вторых, набрать достаточное количество собирателей «плодов леса» и, в-третьих, с помощью индейцев-переселенцев защитить освоенную территорию от нападений враждебных индейских племен.
Не говоря уже о всяческих злоупотреблениях, связанных с проведением экспедиций, иезуиты получали множество жалоб на обращение с индейцами при их найме на работу у колонистов. Если туземцев удавалось уговорить оставить джунгли и поселиться в деревнях, как губернаторы, так и колонисты, как правило, нарушали обещания, касавшиеся условий труда, которые им щедро раздавали от их имени миссионеры. Индейцы, которым обещали, что они не будут трудиться гребцами на каноэ или переносить тяжелые грузы, вскоре оказывались занятыми именно на этой изматывающей работе. Несмотря на решения властей, что работники в деревнях шесть месяцев трудятся на своих собственных участках и шесть месяцев – на колонистов, всех трудоспособных мужчин забирали на различные работы на восемь или девять месяцев. Деньги для оплаты труда этих работников часто уходили неизвестно на что, и падре приходилось возмещать недостачу из своих фондов. Другое распространенное нарушение имело место при найме женщин-индеанок в качестве кормилиц в семью колонистов. Часто эти женщины годами насильно удерживались в домах колонистов, и когда они возвращались к своим мужьям, то приводили с собой детей, зачатых от своего хозяина.
Жалобы поступали не только исключительно от одной из сторон. Миссионеров, и в частности иезуитов, обвиняли в превышении разрешенной численности местных индейцев, трудившихся на сахарных заводах и плантациях, табачных полях и на других деревенских производствах. Из-за этого в хозяйствах поселенцев не хватало рабочих рук, в которых они жизненно нуждались. Миссионеров также подозревали в укрывательстве военных дезертиров, в занятиях торговлей в таких объемах, что многие купцы просто оказывались не у дел. Кроме этого, у короны были проблемы с монашескими орденами, которые несвоевременно уплачивали десятину с земельной собственности. И наконец, миссионеров обвинили в намеренном нежелании обучать португальскому языку новообращенных в христианство индейцев. Миссионеры предпочитали общаться с ними на их языке тупи. Это было наилучшим средством держать индейцев под контролем, сохраняя языковой барьер между ними и поселенцами. Время от времени жалобы поступали на тот или иной монашеский орден, однако иезуиты всегда оставались основной мишенью всех обличений. И только в 20—30-х гг. XVIII столетия жесткая критика деятельности иезуитов в Амазонии нашла могущественную поддержку в правительственных кругах в Лиссабоне.
Иезуиты в Португалии в конце XVII в. обладали невиданной властью и влиянием, и это легко проверяемый исторический факт. Они принимали непосредственное участие в восстановлении независимости Португалии, и их мнение много значило при дворе и для первых двух монархов из династии Браганса. Казалось, их положение в первые годы правления дона Жуана V было довольно устойчивым. Его воспитанием занимались иезуиты, и в юности и первые семь
