Редкость. Мы разговорились — будто случайно. Я дал пару намёков, сделал пару осторожных предположений.
Он кивнул. Слишком быстро.
— Эти ребята, — сказал он, не отрывая взгляда от фотографии на развороте, — раньше не светились. Были в тени. "Совет Изначальных", так их между собой называли. Говорят, они пробудились ещё до Первой Волны. А теперь решили, что пора выйти в свет. Время пришло, видишь ли.
Старик говорил шёпотом, но его голос будто грохотал у меня в голове.
— Всё это… объединение, эвакуации, пустоши… — это их план? — спросил я.
Он лишь пожал плечами.
— Я тебя не знаю, парень. Но если ты не полный дурак — не зли их. У них сила. И у них нет тормозов. Всё, что сейчас происходит — они контролируют. А если и не контролируют — делают вид, что так и надо.
Я ушёл с тяжестью в груди.
Значит, не я один пробудился раньше других.
Они были до меня. Они строили этот мир.
Но теперь в их игру вступаю я.
И правила я учту. Но вот следовать им — не обещаю.
Я продолжал идти по улицам, впитывая изменившийся мир как губка. Люди теперь двигались иначе — напряжённее, настороженнее. Каждый второй выглядел так, будто готов был вступить в бой в любой момент. Словно вся цивилизация замерла в предвкушении удара.
На углу, где раньше был книжный, теперь располагался информационный центр нового правительства. Огромные голографические панели, куча народу, и знакомое лицо дежурного в военной форме. Я притормозил рядом, делая вид, что просто смотрю новости, но на деле ловил разговоры.
— …ещё один прорыв на юго-западе. Третий за двое суток, — говорил кто-то из офицеров.
— Разведка доложила?
— Нет. Группа, что ушла через портал во второй сектор, до сих пор не вернулась. Связь оборвалась через час после входа.
Порталы.
Они не закрылись.
Они открылись шире.
Как будто кто-то щёлкнул выключателем — и мир превратился в проходной двор между вселенными.
Я пробрался поближе к экрану. Там как раз показывали карту материка. Вдоль границ — десятки меток. Красные значки с надписью "Очаг нестабильности". И под каждой приписка: "Пограничная зона", "Мобильный отряд №___", "Секторная разведка".
Порталы в пустошах. Не просто магия или эффект наркотика — двери в другие миры.
Местные не теряли времени: уже создавались отряды пограничников, специально обученных бойцов, которым поручили оборону и сдерживание монстров, выходящих из нестабильных врат.
А параллельно — формировались разведгруппы. Они шли внутрь. Исследовать. Докладывать. Иногда — не возвращаться вовсе.
Я слушал и впитывал, будто сидел на брифинге перед миссией.
Вот только теперь весь мир — миссия.
Интересно, допустят ли меня туда? Или мне снова придётся действовать… по-своему.
Я усмехнулся.
Если где и найти ответы — то не среди стен и экранов, а за гранью портала.
Квартира встретила меня тишиной и прохладой. Окна, завешенные плотными шторами, не впускали ни солнечного света, ни нового мира за стеклом. Всё стояло так же, как я оставил. Словно меня не было всего пару часов, а не больше месяца. Но теперь я смотрел на эти стены иначе.
Я разулся, медленно прошёл в ванную и бросил взгляд в зеркало.
Глаза — всё те же, но глубже. Спокойнее. Опаснее.
Я стянул рубашку и замер.
На груди, слева, прямо над сердцем, проступал узор. Тонкий, словно выжженный под кожей, он пульсировал слабым светом.
Татуировка.
Когда-то амулет, теперь — часть меня.
Символ. Метка. Или, может быть, ключ.
Я хмыкнул, натянул рубашку обратно и пошёл на кухню. Открыл шкаф — сухари, пара банок тушёнки, пачка давно истёкшего кофе. Не то. Этого хватит на день-два. А мне нужно было больше. Лучше.
Надёжнее.
Глава 2
Вспомнил о старом магазинчике на юге города.
До всего этого безумия там продавали армейские пайки, снаряжение, даже броню — всё с душком военных складов и «левого» доступа.
Хозяин — молчаливый, жилистый мужик, с которым мы пару раз перекинулись словом. Говорили, что он раньше служил в какой-то закрытой части. Возможно, и правда имел доступ к вещам, которых не должно быть в свободной продаже.
Если он ещё жив — стоит заглянуть.
Я вернулся в комнату, достал рюкзак и начал собирать всё, что могло пригодиться: аптечку, фонарь, нож, скотч, немного еды, старые походные спички. Надел сапоги. В боковой карман сунул блокнот и ручку — вдруг пригодятся.
Проверил карту города в телефоне — сигнал был, но уже с ограничениями. Правительство явно накладывало фильтры на доступ к информации. Особенно о пустошах.
Я присел на корточки, облокотившись о стену.
Мыслей было слишком много, но среди них звенело одно ясное понимание:
Надо действовать сейчас.
Пока они не закрыли всё. Пока не расставили контрольные вышки на каждом углу. Пока свобода ещё хоть где-то пробивается сквозь трещины новой системы.
— Один визит в магазин, — тихо сказал я себе. — Потом — в путь.
Я встал, проверил снаряжение, взглянул на себя в зеркало — и впервые за долгое время почувствовал не тревогу, не страх.
А предвкушение.
Я жив.
Я силён.
И этот мир ещё не успел приручить меня.
Магазин почти не изменился. Те же металлические полки, тот же стойкий запах старой смазки и коробок, которые никогда не открывались полностью. Только теперь за прилавком стоял не расслабленный мужик с усталым взглядом, а напряжённый, собранный человек в бронежилете и с карабином за спиной.
— Привет, — кивнул я.
Он кивнул в ответ, не узнав, но в глазах мелькнула оценка.
— Цены на месте? — спросил я, не особо рассчитывая на добрые новости.
— Уже нет. С завтрашнего дня обещают смену валюты. Будет новая, единая. Так что если платить, то лучше сейчас. Завтра всё изменится — и курс, и доступ.
Он говорил без лишнего пафоса, как человек, уже несколько раз переживший смену эпох.
— Тогда я беру по максимуму, — сказал я, и стал загружать тележку.
Армейские сухпайки, сменное бельё, фильтры для воды, портативный газовый баллон с плиткой, термоковрик, набор инструментов, складная лопата, спальные мешки, шины, бинты, антисептики, несколько мощных ножей и даже портативная солнечная панель. Я знал, что таскать за собой всё это обычному человеку — самоубийство, но не мне. Моё тело легко выдерживало нагрузку. Я чувствовал себя будто броневиком в мире велосипедов.
— Это всё? — уточнил продавец, удивлённо глянув на
